Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
— Спасибо, о почтенный! — глухо сказала я, голову низко—низко склонив.
Приняла кругляк и ушла.
Матушка, разумеется, расстроилась.
— Снова мяса нам не видать! — сказала, вздохнув.
— Я готова свое отдать, — вздохнула и я.
Она ласково погладила меня по щеке.
— Я знаю, ты достойная дочь, — всхлипнула, внезапно меня обняв. — О, прости, что родила я тебя такой некрасивой! О, только бы боги разглядели красивое сердце твое, по достоинству тебя наградив! Нету счастья большего для
А мне стало грустно. И что я некрасивая. И что не умею улыбаться из—за веера мужчинам. Даже в наложницы меня не забрал никто.
Еды сегодня было мало. Сославшись на боль в животе — от дней феникса, чтобы старики поняли и ели мою долю спокойно — я ушла к себе в полупустую комнату рыдать, среди старых и испорченных вещей. Не радовал даже гуцинь, лежащий предо мной.
А ночь выдалась безлунная. Ветер бушевал неспокойный. Как и сердце мое.
Ночью не видно было ничего, но я слишком часто сбегала из дома к великой реке, к тому рукаву ее, у которого мне довелось родиться. И я во мраке кромешном путь к Хуанхэ нашла. И в воду не угодила, вовремя плеск волн заслышав шумных и мятущихся сегодня подобно моей душе. Опустилась на берегу на колени. Слезы из глаз опять потекли.
А потом… потом по привычке давней сложила руки, ладонью на кулак. В отчаянной надежде, для себя самой невольно взмолилась:
— О, Великий Дракон! В жены свои меня возьми! Ниспошли благодать твою и процветание на мой род! Тошно мне! Сложно нам!
Но шумел лишь ветер на пустом берегу, да волны вгрызались в берег, подобно сомнениям, что выгрызали веру и внутренности моей души. Неужели… богов нет?..
— Ты хочешь все изменить, девочка? — голос за спиною спросил мужской, молодой.
Я так резко обернулась, что поскользнулась на мокром берегу и полетела б в поднявшиеся волны, не подхвати меня твердая рука.
Под темной, плетенной соломенной шапкой, вдруг приподнявшейся, чтоб он мог на миг на меня взглянуть, блеснули красным светом глаза с узким зрачком.
Бог… реки… явился мне?
Он пальцы сразу разжал свои, когда я твердо встала на ноги.
— Да, я хочу! — торопливо выкрикнула я, падая на колени пред ним. — Да, я хочу! Помоги мне, Великий Дракон!
Он сжал и разжал кулак. Резко выдохнул.
Но потом вдруг распахнул черный плащ, обнажая длинные черные одеяния, перехваченные поясом, в котором засветились вдруг красным светом незнакомые мне красные камни, как—то странно обточенные, острыми гранями. К поясу крепилась подвеска со странным узором, то ли из металла черного, то ли из камней. И… ножны с мечом. Он… он снял свои ножны с мечом и вдруг меч протянул мне.
— Тогда стань… моим учеником, дитя.
Я руки протянула к мечу и будто я потянулась к открытой печи и огню. Больно было. Страшно стало. Но меч — это сила. Потому от силы, вдруг поданной мне, пусть даже раз единственный и даже если только в шутку, на миг, мне руки отводить не хотелось.
— Но что взамен? — робко
Но глаз мне своих незнакомец не показал. И жутковато—красной казалась кожа его, подсвеченная светом, идущим от странных камней.
— To сила моя, моя Ци, велика, так что хватает ее не только на здоровье и обычную жизнь, — мне усмехнулся он из—под края шапки. — И ты, если твою волю пробудить и тренировать, сможешь увеличить свой запас Ци. А меч мой — в нем частица моих сил — станет подарком и другом тебе, — снова усмехнулся. — Только за услугу надо будет меня отблагодарить.
— Но чем?
Он молчал.
Я робко потянулась к вороту одежды.
— Нет! — он руку мою за запястье перехватил, царапнул кожу ногтями длинными и острыми. — Потом. Потом я сам найду тебя и попрошу мне услугою отплатить. А ты до того будешь тренироваться с моим мечом и станешь сильною, чтобы мне уже могла быть польза от твоей поддержки.
— Но я девушка и меч при себе носить не могу…
— А ты не слишком—то и похожа на девушку, — кривая усмешка.
Сначала мне стало обидно. А потом меня вдруг озарило.
— Но я могу иногда переодеваться как юноша, не для того, чтобы ходить торговать на рынок или за провизией, а для того, чтобы тренироваться, уединившись.
— И тренироваться тебе надо будет, нападая на людей.
— На людей… — я задохнулась от ужаса. — Нападая?!
— Люди не любят спокойно ходить, кто с мечом. Да и меч мой красивый, — он снова усмехнулся. — При свете дня. Так что тренировка тебе, дитя, будет.
— Хорошо, — голову склонила. — А позволит мне мой учитель… как бы… — замялась.
— О, с обидчиками своими можешь делать что хочешь, — рука с длинными ногтями вдруг сжала мой подбородок, голову подняв, оцарапав щеки и шею. — Но когда я вернусь за тобою, ты будешь ждать меня сильною. Поняла, девочка?
— Поняла, — смущенно улыбнулась.
Он долго молчал, и я виновато голову склонила.
— Ты мне нужна сильною, — повторил он.
— Хорошо, мастер! — опустилась пред ним на колени.
Он швырнул меч к моим ногам.
— Только… — всхлипнула. — Только сложно мне будет меч ваш сберечь, учитель. Меня скоро продадут в столицу. Не знаю, дадут ли взять с собой хоть один свиток. И как я меч провезу? Да и вам будет сложно меня искать.
Сжались и разжались его кулаки.
— Совсем нищие? — недовольно спросил молодой мужчина.
— Совсем, — потерянно опустила голову, — раз родной отец собирается меня продать в бордель.
Он немного помолчал, потом швырнул к моим ногам звякнувший кошель.
— Скажешь, что пошла топиться и на дороге нашла, споткнувшись.
— Но… — напугано подняла голову.
Признаться родителям, что самовольно хотела оборвать подаренную ими жизнь?! Да ни за что!
— Мало ли кого зарезали тут. А ты нашла. Нашла и нашла. Вопросов нет. Да и кто найдет хозяина слитков тех и монет в темноте? — он снова усмехнулся.