Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
— Постой… — резко повернулся к нему. — Вэй Мин, мы идем храм возрождать или в бордель?
— Сначала в бордель, — серьезно изрек он. — Храм и так уже разваливается. Но только не в храме, те видно совсем нищие, раз дерзнули храм наш купить. Девки, верно, у них не самые красивые.
— Вэй Мин!!! — рявкнул я.
— А что, я обязан вот так всю ссылку прошлепать по грязи, пачкая мои лучшие одежды и не имея никакой радости?
Я сжал и разжал кулаки.
— Вэй Мин, мы вообще—то в ссылке.
— Как сказал кто—то из людей: «Ни сы», то есть, надобно сохранять спокойствие и под градом стрел, и под струями ледяного водопада. Или что он там сказал?.. — молодой мужчина серьезно поскреб лоб.
Вскрикнул, когда из—под нежной, светлой кожи брызнула кровавая капля. Дождь ее сразу смыл. Пятнами украсив его светло—сиреневые одежды.
— Да что за мерзкий мир! — вскричал Вэй Мин, меня сжал за рукав, взмолился, едва не плача: — Вэй Юан, нам сначала надо найти слугу, чтобы он привел твою и мою одежду в приличный вид. Не богам же этим заниматься! Не нам с тобой.
— Вэй Мин, мы вообще—то в ссылке!
— Да что ты заладил все Вэй Мин да Вэй Мин! Пойдем, место поищем нас достойное. И слугу. Лучше побольше слуг, — мечтательно улыбнулся. — И наложниц красивых.
Я шумно выдохнул. Получил в лицо еще порцию ледяной воды.
— Да утихни ты! — рявкнул.
Дождь утих. И брат тоже.
И вообще… вообще, мы же только что слышали голос первого из наших последователей! Наши последователи в Шоу Шане сохранились! И пусть то была девка и аппетиты у нее были непомерные — ишь, чего вздумала, хотела стать моей женой — но все—таки она нам молилась, ждала, чтоб помогли.
Повернувшись, по берегу пошел. В сторону, откуда, кажется, слышал ее голос.
Ежели ее и родителей ее кто—то обижает, то я угнетателей их прибью. А вот мужчин сама пусть девка соблазняет. Это женское дело. Почему именно девка? Да голос больно молодой, чистый.
Долго шел по берегу реки, холодея от ветра и липнувшей к телу одежды, побежал наконец. Но так ее и не нашел. Потерял! Потерял первого и, кажется, единственного своего последователя.
Руку обожгло аж до плеча. Снова проступили, сверкая в ночной мгле, кровавые письмена.
А если единственный человек, который взвывал ко мне, который верил в меня, разочаруется во мне, то это начало конца?
Руку снова обожгло.
Вздохнул.
Нет, так дело не пойдет. Надо сказать Вэй Мину…
Повернулся. Но берег был пуст. Только темнота. Пустота. Брат… не пошел за мной? Пошел искать хороший дом. Но как же он справится тут, если он всем хамит и ничего не знает о Поднебесной стране?! Ох! Как же ж я к родителям—то вернусь, если он тут помрет? Мы ж теперь вроде ослабли. Значит, сможем и умереть.
Побежал обратно, крича его имя.
Ох, Вэй Мин, Вэй Мин, почему же всегда так беспокойно с тобой?!
Свиток 2 — Грязь Земли — 2
Вэй Мин
Если вспомнить изречения древних поэтов, да представления суетных и низменных людишек о каком—то другом мире, посмертном, то выйдет существование неких земель под названием Ад. Но, если признаться честно и сразу, то у меня сложилось непроходимое ощущение, что в тот ад моя священная персона попала уже сейчас.
Мало того, что на земле людей было совсем темно, когда мы прибыли туда — и мне пришлось задействовать часть своей Ци, чтобы глаза мои разучились видеть в темноте — так еще там было до ужаса холодно и мокро. Жуткий ветер, мощный, какой я видел разве что у границ Заповедных земель.
Хотя надо отдать должное величию богов Блестящих земель Неба — ветра на Небесах были намного сильней. Я потом часа два намучился, пытаясь волосы расчесать и привести их хоть в сколько—нибудь приличный вид. Даже прислужниц— богинь не позвал. А то б вопросы пошли, откуда я явился, такой помятый и потрепанный. Можно, конечно было сказать им, этим глупым, болтливым прислужницам, что я просто хорошо отдыхал с одной. Но девки те любопытные наверняка начнут расспрашивать друг дружку и служанок из других домов, с кем это я так интересно пробыл. Потом еще начнут мои достоинства и нефритовый стержень обсуждать, как это было со стариной Хон Гуном, когда он увлекся кем—то из служанок своей главной жены. А, учитывая десятки детей старины Хон Гуна, я не уверен, что пока мне хватает опыта и сил, чтобы с ним соперничать.
Словом, когда великий бог Вэй Мин снизошел на земли мира людей, то он едва не расплакался от огорчения. Это же надо было меня в такую дыру спустить! Я б предпочел спуститься в яшмовые пещеры. Хоть чьи—нибудь. Там уютно, мокро, тепло. В мире людей было мокро, но отнюдь не уютно и совсем не тепло. В жизни не встречал такого холода!
Да еще и брат мой меньшой, тупица несусветная, изрек как бы гениальную идею, что раз мы — боги—покровители этого рукава Хуанхэ — то и жить нам надобно на дне человеческой реки! В этакой—то сырости и темноте! Тем более, слыхал я и не раз, что на дне рек, морей и озер мира людишек нету никаких дворцов богов. Там просто камни али песок. Да иногда плавают дохлые людишки, тухнущие — девки глупые, да неудачливые рыбаки. И вот на это—то моей сиятельной персоне в компании безмозглых рыб сидеть и смотреть?! Ну, уж нет!
Словом, гениальный и достойный бог Вэй Мин эту мысль бредовую сразу отмел. И призадумался, как бы поприличней устроиться в мире людей. К несчастью нашему, в мире людей все намного тускнее, чем в блистающем мире Небес. Но вроде человеческие людишки, что статусом повыше, тамошняя знать, живут немного получше других, своих слуг и рабов. Так что великим богам надлежало жить хотя бы примерно на их уровне. Чтобы внимания лишнего не привлекать, нам нельзя построить себе дворец да набрать гарем как у земного императришки, но поместье и воинство слуг как у какого—нибудь здешнего принца вполне подойдет.
Вот только как бы все это устроить, да побыстрей, мне в голову пока не снизошло.
Пока я думал, как бы попросить подсказки меньшого тупицы — он иногда вроде приличные мысли выдавал, хотя и поменьше моих, да и суетился непотребно — и чтоб при этом у него не возникло ни тени подозрения о слабости моего ума, этот негодяй… сбежал! Да как он вообще мог?! Кинул своего старшего брата, совсем промерзшего, голодного и беззащитного в мире чужом!
Какое—то время я прождал его у реки, но он совсем не шел. А потом, с трудом предательство его пережив и твердо вознамерившись жить дальше — нельзя же огорчать матушку своей гибелью, тем более, среди ничтожных людишек — я гордо голову поднял, плечи расправил и пошел к высившемуся невдалеке городу за каменной стеной. Хоть с зубами неровными мне не повезло, хоть одежды мои промокли и подол заляпан в грязи, однако же в низменный мир людей снизошел сам бог, бог этих земель! Они все равно будут сражены моей божественной красотой!