Кошмарной вам ночи
Шрифт:
— Чёрт! — прошипела девушка, стряхивая капли с рук.
Грёза покопалась в сумке, пытаясь найти подходящий именно для неё вариант. Но она понятия не имела, какая кровь ей нужна, поскольку не знала, что за группа была у тех парней, которых она ела.
Обернувшись к Кумитэ, она толкнула её в плечо, пытаясь пробудить.
— Какая у тебя группа крови? Кумитэ! Эй!
Девушка застонала и приоткрыла глаза.
— Группа крови твоя!
— Четвёртая…
— А резус? — спросила Грёза, ощутив подкатывающий к горлу ком. Кумитэ молчала. — Только бы
Отпив небольшой глоток, Грёза посмаковала кровь и, удостоверившись, что всё в порядке, на радостях выпила сразу две упаковки.
Спустившись на пол, она опёрлась спиной на диван и раскинула ноги в стороны. В воцарившемся наконец покое она смогла закрыть глаза и погрузиться в забвение.
Отдых был недолгим. Кто-то подхватил Грёзу под мышки и поднял на ноги, выволакивая из сна, и она, вскрикнув, стала отбиваться от удерживавших её рук.
«Это я, Скайли, тише», — раздался голос Мидаса в голове. Она открыла сонные глаза и, увидев радостное лицо сира, измазанное кровью, бросилась к нему в распахнутые объятия.
Тут же оказались и остальные сородичи: помятые Мяускул и Дина разбирали сумку с донорской кровью, вскрывая один пакет за другим, Ренегат доедал охранников, а Редукс валялся без сознания на диване рядом с Кумитэ. Почти всё его тело было покрыто струпьями ожогов, от длинных пепельных волос ничего не осталось.
— Вы справились с тем человеком… Брутом?
— Нет. Фанатичная вера способна порой даже простых людей сделать чудовищами, — предупредил Мидас, глядя на покалеченного вампира с жалостью. — Никогда, слышишь, никогда не выходи против Брута один на один!
— Что он с сделал Редуксом?
— Низвёл на него божественное пламя, — сказала Дина, причмокивая.
Мидас перевёл взгляд с Редукса на Кумитэ и, нахмурившись, склонился над ней. Он опустил руку на её шею и прощупал пульс. Естественно, его у девушки не было.
— Ты обратила Кумитэ?
— Она умирала, — стала оправдываться Грёза.
— Я не осуждаю. Но откуда ты узнала, как это сделать?
— Она сама сказала мне.
— Болтун несчастный, — процедил Мидас, имея в виду Редукса.
— Предусмотрительный, — предположил Ренегат.
— Куда там! Чтоб он позволил кому-то другому обратить его милого зверька? Впрочем, повезёт, если он вообще очухается. Тогда и поговорю с ним.
Раз в полчаса кто-то из сородичей отпаивал Редукса оставшимися запасами крови. Ожоги постепенно заживали, струпья отслаивались, обнажая нежную ярко-красную грануляционную ткань, на голове ёжиком вылезли новые волосы.
Когда Кумитэ завершила трансформацию, она взяла уход за вампиром на себя, держась при этом поразительно стойко, ведь вся кровь, что осталась у них, должна была достаться одному Редуксу, тогда как остальные вынужденно голодали. Но им было не впервой оказываться в таком положении, а Кумитэ ещё не успела попробовать и капли столь необходимой ей жидкости.
Очнувшись впервые за несколько дней, Редукс первым делом
— Почему? — жалобно произнёс Редукс, протягивая руку к удивлённой действиями Мидаса Кумитэ.
— Потому что ты слаб и можешь зайти слишком далеко.
— Нет, Мидас, уверяю тебя…
— Ты ещё помнишь вкус крови вампира?
— Причём тут… — Редукс запнулся и приподнялся на локте, чтобы лучше разглядеть Кумитэ. Она отвела от него алые глаза и закусила губу. — Кто?! Кто посмел это сделать?
— Я обратила её, — гордо ответила Грёза. — Чтобы спасти.
Она резко развернулась на пятках и выскочила из домика, не желая и минуты находиться в одном помещении с хамом.
— Неужели всё было настолько плохо?
— Да, — вполголоса ответила Кумитэ и села перед Редуксом на колени. Он положил ладонь на её шею и, притянув к себе, поцеловал в лоб.
— Ты будешь её наставником, — сказал Мидас. — Не Грёзе же учить её выживанию, она сама ещё птенец. Да и мне хватило на своём веку двоих, пора бы и тебе узнать, что такое воспитание чужого дитя.
— Я вовсе не против, — ответил Редукс.
Выйдя наружу, Мидас проследовал по пути, которым ушла Грёза, и нашёл её у берега озера, на дальней стороне которого возвышалась горная гряда.
Мерный шелест волн, порождаемых тёплым ветром, умиротворял и убаюкивал. Пахло свежестью и влажными камнями.
Мидас сел на плоский валун рядом с Грёзой и посмотрел в ту же сторону, что и она.
— Как вы нашли нас?
— Я просто следовал зову сердца.
— Я серьёзно спрашиваю.
— Ответ будет крайне прозаичен, мне даже немного стыдно признаваться.
— Ну колись уже, — сказала Грёза, глянув на Мидаса с лёгким недовольством.
— У Кумитэ на телефоне установлена программа слежения, — быстро произнёс тот и вымученно улыбнулся. — Это была моя идея, да. Я ей не доверял.
Грёза капризно надула губы. Конечно, она понимала, что иначе их вряд ли обнаружили, но всё равно было обидно, что всё оказалось так просто и так подло.
— Ты пошутил на счёт сердца?
Мидас обратил на Грёзу серьёзный и тоскливый взгляд. Он приподнял её лицо за подбородок и посмотрел девушке в глаза.
— Нисколько. Ты стала мне очень дорога.
Больше всего на свете Грёза мечтала о том, чтобы в груди что-то ёкнуло, щёки залились густым румянцем, а губы дрогнули от смущения и волнения, но она почему-то не ощущала абсолютно ничего, и это огорчало её.
— Все человеческие чувства увядают со временем, — сказал Мидас, заметив тень печали во взгляде девушки и прочитав её мысли. — Вот почему среди сородичей есть негласное правило: не обращать творческих людей. Это всё равно что срезать цветок с клумбы и поставить в вазе, вместо того, чтобы разбить дома собственный сад. Они чахнут без прежних эмоций, перестают созидать, впадают в депрессию и ищут окончательную смерть, подвергая себя и других сородичей опасности.