Кошмарной вам ночи
Шрифт:
Мальчика отвлёк тихий стук в дверь, будто потревоженные ветром ветви дерева скреблись в окно. Он замер и повернул голову. Стук повторился.
— Папа вышел, — громко сказал Мидас.
Дверная ручка опустилась, дверь со скрипом приоткрылась, но в кабинет никто не заглянул.
— Папы нет, — повторил мальчик и сжал в кулаке карандаш. Ему стало не по себе. Казалось, кто-то следил за ним, но снаружи никого не было.
«Это сквозняк», — подумал Мидас и тут же забыл о тревоге. Он развернулся к столу и продолжил рисовать, но ухо держал востро,
И тут кто-то позвал его по имени.
Мальчик отложил карандаш и спрыгнул со стула. Голос был незнакомым. Может, это кто-то из сотрудников отца? Мидас подошёл к двери и распахнул её. Никого.
Осмотревшись, ребёнок пожал плечами и развернулся, чтобы зайти обратно в кабинет, но его снова окликнули. Голос доносился из дальнего конца недостроенного коридора. Часть его укрепили и выложили пол камнем, а часть ещё оставалась «голой» после раскопок.
— Кто там? — спросил Мидас, делая шаг вперёд. Он вспомнил, что отец наказывал ему оставаться в кабинете, и оглянулся. Но ведь ничего дурного не случится, если он сбегает и посмотрит, кто его зовёт, так ведь? Туда и обратно, это всего минутка.
Мальчик закрыл дверь и направился быстрыми короткими шажками к недостроенному тоннелю. Из его глубины веяло сыростью и холодом. Мидас запахнул кафтан и остановился. В коридоре под потолком висели фонари, но сейчас они не горели за ненадобностью. Привыкнув к темноте, он стал различать силуэт мужчины, прятавшегося за поворотом.
— Кто вы? — спросил Мидас, пытаясь разглядеть незнакомца.
— Идём со мной, я покажу тебе кое-что занимательное, — ответил тот и исчез.
— Я не могу, папа… — мальчик замолк, поняв, что странный дядя уже убежал, — папа не разрешил… — Мидас снова обернулся. Он колебался между долгом и любопытством. С самого рождения в нём обитал дух детского бунтарства, не дававший покоя родителям, потому мальчик решил, что уже достаточно большой, чтобы делать то, что ему хочется. Сжав кулачки, он побежал за незнакомцем.
Он уводил ребёнка всё дальше и дальше, глубже и глубже в катакомбы, туда, где не было света, не было людей и даже воздух был тяжёлым и спёртым. Но Мидас не боялся, ему никогда прежде не доводилось сталкиваться со злом. Человек, полагал он, всегда хороший и добрый. Человек не может замышлять плохое. Другое дело монстры — огромные и страшные, с горящими глазами, с когтистыми лапами, с шипастыми хвостами и длинными ушами, с крыльями и рогами. Во всех сказках они похищают принцесс, разоряют деревни и пытаются покалечить рыцарей.
— Эй! Мне уже надоело ходить. Здесь темно и холодно. Я устал, — пожаловался Мидас и сел на корточки, чтобы отдохнуть.
— Как скажешь, мой юный друг, — раздался голос рядом.
Из ниоткуда возник силуэт высокого тощего мужчины. Он зажёг спичку и закурил папиросу. В свете дрожащего пламени Мидас увидел безобразное вытянутое лицо с крючковатым носом. Незнакомец улыбнулся, показав кривые длинные зубы, затем спичка погасла.
— Ты не боишься? — изумился он,
— Папа говорит, что нехорошо показывать пальцем, смеяться или кричать, если я вижу необычного человека.
Незнакомец закрыл рот ладонью и захихикал.
— Ну надо же! Такой интеллигентный и вежливый мальчик… А кто же твой отец по профессии?
— Инженер-проек-ти-ров-щик, — произнёс Мидас заученное слово.
— Ясно. А ты у нас — милый наивный юнец, который никогда не слышал сказок про страшных существ, крадущих малышей из их постелей.
— Неправда! Я много читаю, — ответил Мидас, надув и без того пухлые алые губки.
— И что же ты читаешь? — поинтересовался мужчина. Он присел на корточки и пустил кольцо сизого дыма.
— Приключения рыцарей.
— Славно, славно. Да, на дракона я совсем не похож, потому тебе определённо нечего бояться.
— Драконы не страшные. Рыцари всегда побеждают их. Я тоже стану рыцарем, когда вырасту, и буду бороться со злом.
— В реальной жизни зло не всегда имеет облик монстра. Порой бесчестными и несправедливыми оказываются те, кто обладает поистине ангельской внешностью… Но ты и сам всё это узнаешь, когда повзрослеешь. То есть… Ох.
Незнакомец облизнул губы и усмехнулся. Он не был голоден. Может, именно потому в его разум закралась эта предательская мысль. Мальчик казался симпатичным и умненьким малышом. Наивный, а потому бесстрашный, он мог иметь большое будущее. Возможно, он пойдёт по стопам отца, выучится на градостроителя, оставит заметный след в истории Лос-Анджелеса. Или вскорости всё закончится прямо здесь. Его иссушенное тельце никто и никогда не найдёт. Оно станет ещё одним кирпичиком в стенах чёрного замка, в который выросла слабость Эдгара к несмышлёным деткам.
Мужчина положил когтистую руку на макушку мальчика и потрепал его шелковистые чёрные волосы. Мидас улыбнулся и опустил голову.
— Я обещал тебе показать нечто очень интересное.
— Что же?
— Поверь, такого ты ещё не видел. Давай я возьму тебя на руки, раз ты устал.
— Нет, спасибо, — деловито ответил Мидас, чем снова рассмешил носферату. — Я сам.
Эдгар показал мальчику свой кабинет и коллекцию костей разных животных, в том числе огромный китовый позвонок, восхитивший ребёнка. А затем отвёл обратно к людям, взяв с Мидаса слово, что тот непременно придёт в гости к дяде Эдди ещё раз.
Отец искал Мидаса несколько часов, прежде чем тот сам вернулся в кабинет. Он не ругал сына — был слишком перепуганным и уставшим. Мать не узнала об этом случае, но впредь отец никогда не брал Мидаса с собой на работу.
Однако прошли года, сын пошёл по стопам своего родителя, и, в конце концов, судьба снова привела его в знакомые подземные лабиринты.
***
Лос-Анджелес, июнь 1868 года.
— Мы не ходили туда, слишком опасно. Стены и потолок тоннеля не укреплены, а после недавнего землетрясения часть ходов обвалились, — доложил подчинённый. — А ещё…