Космос-хаос. Уничтоженное пастбище
Шрифт:
Небольшая компания горнагорцев стояла и смотрела на вещи. Драгоценности и посудина, книги и одинокий труп. А рядом с ним – телевизор. Крыса врезалась в него, и пыльная коробка начала транслировать повторную запись раз за раз, шумы гасили голос телеведущей. По телевизору показывались новости, на выпуклом экране менялись картинки. Будто еще одна запись, Но точно не прямой эфир. Телеведущая с отростками, завязанными черным платком, и осунувшимся лицом не в такт шумов открывала рот.
Один солдат присел и прокрутил кнопку. Через белые шумы проникал теперь отчетливый тевегонгский голос. Он тоже отличался от людского: ноты скривились, по-детски нежные-нежные.
Три
– Всем добрый… Это срочные незапланированные вести на программе «Гуран-один».
Ее голос был беспокойным. Телевизор передавал весь тот ужас, который превратил из развивающейся планеты уничтоженную свалку городов и селений.
– Политики всего мира затеяли войну десятилетиями назад и не вернули мир вспять. Уже несколько городов было уничтожено ядерными бомбами. Уже несколько городов было уничтожено биохимическим орудием. Исследования технологий приостановились, производство прекратилось. Наши власти обрекают населенные пункты на великие изменения. Они превращаются в радиоактивные зоны, они превращаются в биологические зоны повышенной опасности. Опасайтесь монстров. Уничтожение мира в военное время порождает мутантов, а президент Шопасинизинской республики Гуда бесследно пропал. Его полномочия занял премьер-министр. Только за один год нападения на Зупан Шопасинизина после ответной реакции на нападения на города были сброшены ядерные, биологические оружия. Особенно пострадал Обирвойск. Он принял на себя удар двухсот пятидесяти шести ядерных боеголовок и превратился в невозможное место для проживания. Биологическое оружие, тоже сброшенное на Обирвойск, не сравнится с…
Министр обороны молчал. Солдаты молчали. За спиной Ханара падали двери, хлопали и открывались. Исследователи нахватались побрякушек и с довольными лицами пошли давать ему отсчет. Война и бомбы – вот о чем он услышал по устаревшему телевизору. Будто произошла недавно, а не несколько десятилетий назад.
– Всем добрый… Это срочные…
Запись новости повторилась. Второй солдат из тройки непозволительно пнул телевизор ногой и развернулся. Нагда двинулся обратно в коридор.
– Мне сказали, что вы здесь, генерал Ханар, – в проходе стоял Дорбан.
– Нет, – впервые министр обороны ощутил неладное. – В Обирвойске нам делать нечего. Срочно покидаем это место, я здесь решаю.
И министр обороны Ханар Нагда помял запотевшие руки, побежал к Захару.
Глава X
МЕСТНАЯ ГРУППА ГАЛАКТИК, ГАЛАКТИКА ТРЕУГОЛЬНИКА, ПЛАНЕТА ГУРАН
Джон раскрутил сложенный пожелтевший пергамент на старом щелистом столе. Пока его товарищ Нома осматривал периметр дома, в котором они остановились, Зунага поднял первый попавшийся предмет, присел и удобно разложил его. Независимый исследователь некоторое время без верного друга был в этом здании. Они заняли одно строение в окрестностях Обирвойска, где было наименее радиации. Табличка с надписью «рабочий корпус номер один» подтверждала догадку, что находились люди в промышленном районе.
Джон по второму кругу вникал в обстановку. Заколоченные окна, заваленная мебелью лестница на второй этаж, закрытые двери, тьма и нерабочие лампочки опустошили атмосферу уюта. Опрокинутый ящик со старыми шурупами у куста с сомнительными черными ягодами, который заглянул на первый этаж из щели. Паутину заплели мертвые пауки, только фиолетовая слизь была жертвой в ее ловушке.
Джон развернулся и затронул болтающейся ногой огромный лист обесцвеченного лопуха. Здание приютило растения. Зелень гнездилась в промежутках серой кирпичной кладки, в выцветших досках; свисала лианами с покарябанного потолка. Дозиметр показал, что этот пролетарский район был безопасным в Обирвойске Поэтому, исследователи остановились в нем – и то, на самом краю города. В месте, где раньше ночевали рабочие. Неиспользованный чемодан стоял под окном, ключи с брелком в форме кривошипа лежали на нем.
За окнами шли свирепые снега. Зунага посмотрел на грязный лист перед ним. Посеревшие буквы были разбросаны по желтому пятнистому пергаменту, разводы земли и жидкости распростерлись по нему. На общепринятом языке Джон читал то, что было написано, и подносил ближе фонарик. Координатная сетка и слинявшая нумерация, что-то схожее на мировую карту Гурана. Проведенные линии, будто границы, и название. Кроме больших букв «ГУРАН» и «Миров… Карт…», Джон не разобрал ничего.
Зунага бросил бумагу в сторону и принялся ждать товарища. За заколоченными окнами исследователь видел лишь небольшие просветы. Но не надежду.
Обычный в сию же минуту завалился в гостиную дома. Нома отбросил весь снег и положил снятый респиратор к стенке с оружием.
– Ты что-то нашел?
Джон спросил и сразу же увидел в руке прибывшего предметы: видеокамеру Шуйца и дозиметр Умбарта, или что-то похожее на вещи исследователей.
– Как ты видишь, вещи членов нашей команды, – Нома расстроился. Джон направил на него фонарик.
– Я уже понял.
Зунага приударил себя кулаком по черствому лбу. Все мысли, которые приходили на ум, разворачивались обратно. Джон вставал в ступор.
– И что ты еще увидел?
Нома помолчал, снял с себя тулуп. Под ним оказался серый костюм, как и у Джона – впрочем, как и у всей команды исследователей, старой, но очень надежной фирмы, фасона и пошива. Обычный сделал разминку около оружия и сброшенной верхней одежды и с найденными вещами подошел к Джону.
– Кроме зданий – ничего, – наконец, ответил Нома. – А, еще приграничный обирвойский завод. У него развалилась труба, – сонно оглашал он собственное наблюдение.
Зунага улыбнулся. Потом понял, что Нома пожертвовал жизнью.
– Ты шел в город повышенной радиоактивной активности без дозиметра?
– С дозиметром Умбарта, – заметил Обычный. – В этом городе нам негде будет зарядить его.
Нома присел напротив Джона и, поддержав вещи на коленях, достал расцарапанную монетку. Он бросил ее на пустой пыльный стол с неподдельным звоном. Чеканный старый кругляш прокатился по столу и проделал несколько хаотичных кругов. Оказался ближе к Джону – и Зунага выхватил монету, золотую. Поднес к себе ближе, посмотрел, пока Обычный раскладывал потертую камеру и дозиметр на потрескавшейся столешнице. На монете было изображено чье-то лицо. Выдающаяся личность Гурана, тот же президент или национальный герой, а под размазанным незнакомцем выделялась единица. Но это
уже не имело значения.
Золотую деньгу Джон протянул обратно Номе и спросил:
– Ты ее с каких пор носишь всегда с собой?
– Ее? Монету? – Обычный прикусил потертое золото и засунул его в карман, прибрал в стороны камеру и дозиметр и взглянул на Джона. – С тех пор, как мы впервые попали в селение у нашего первого лагеря. Я теперь ношу ее как оберег. Эта золотая монета оберегает меня. Защищает. От душ Гурана. Я осматривал двор и боялся присутствия. Маскировала…
– Да что ты несешь? – Джон нервно улыбнулся и прерывисто вздохнул. – Давай лучше посмотрим камеру.