Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости (сборник)
Шрифт:
Я резко перебила ее:
– Вы хотите сохранить своего мужа или нет?
– Я… конечно, я хочу его сохранить! Глупый вопрос!
– Тогда оставьте его в покое. Разве вам не известно, что в браке нет места для гордости? Вам придется выбирать из двух зол. Если вы не в состоянии молчать, тогда будьте готовы к тому, что потеряете мужа. А если вы предпочитаете его сохранить, то забудьте о гордости и заткнитесь. Все уладится, потребуется только время и чуточку спокойствия.
Она открыла рот, вероятно, чтобы спросить, откуда мне это
– Не будем больше обсуждать эту тему, – почти грубо заявила я. – Лучше поторопимся.
Оторвавшись от нее, я с трудом стала подниматься по тропе, которая становилась все круче и круче.
Мы уже забрались на приличную высоту, и, когда мы начали прокладывать себе путь по оленьим следам на западной стороне Блейвена, я с облегчением заметила, что ветер стихает. Его порывы стали не такими частыми и яростными, а когда мы добрались до подножия первых каменистых осыпей, дождь перестал лить так внезапно, словно его выключили.
Наш отряд растянулся вереницей и карабкался по крутому склону. Большинство мужчин несли с собой рюкзаки, у некоторых были веревки. Подъем становился все труднее, а оленьи тропы все уже и круче. Размытая дождем тропа, шириной не более ступни, вилась в густом, достигавшем колена вереске. Время от времени приходилось огибать обнаженную породу скальных выходов и с риском для жизни цепляться за корни и ветки, ноги скользили и скатывались на узкой полосе глины – все, что осталось от тропы.
Над нами возвышались огромные черные скалы южного хребта. Блестящие от дождя, они грозно вздымались вверх из крутой каменистой осыпи, словно чудовищный медведь гризли из волн. Сама осыпь наводила ужас. Она падала на сотни футов вниз – сплошной камень, скользкий, неустойчивый, предательски скрывающий проломы; казалось, один неверный шаг – и горный склон обрушится смертельной лавиной.
Место, где Дугал Макри видел альпинисток, находилось примерно посередине западного склона Блейвена. Гигантский гребень острых пиков тянулся над осыпью. Суровая голая скала в две тысячи футов высотой подпирала бегущее небо. Я остановилась и поглядела наверх. Несомые ветром потоки тумана рвались о грозную скалу; у ее обрывистого склона кружились водоворотом облака. И над потоком бури, и за бешеным бегом серых туч то возникали, то исчезали, то появлялись вновь огромные, черные, наводящие ужас пики, они пронзали небо и крушили ветра. Буря над Блейвеном развевалась, словно знамя.
И откуда-то с вышины, из черной впадины между пиками, тоненькой струйкой текла вода, которая образовывала болото Спутан-Дху. Далеко наверху на страшном сером лике скалы видна была лишь тонкая белая линия – прямая черта, которая при порывах ветра дрожала, как паутина. Эта медленно, век за веком падающая паутинка белой воды прорезала в породе у подножия горы темную трещину. Пробиваясь сквозь нее, вода то пропадала, то появлялась вновь, шумный поток становился все шире и сильнее. Добравшись до подножия скал, он с грохотом исчезал из виду в трещине на краю обрыва над осыпью.
Затем поток снова высвобождался из камня. Он бил фонтаном из глубокой расщелины примерно в ста футах от земли – узкая струя бурлящей воды выскакивала прямо из скалы и белой пеной за одно мгновение пробегала оставшиеся сто футов. Потом она пропадала в шумящем глубоком ущелье, которое сама же пробила в камне.
По краю этого ущелья осторожно шагал спасательный отряд. Время от времени кто-нибудь из них подавал голос, но в ответ раздавался лишь крик потревоженного ворона, который взлетал со скалы и кружил, яростно каркая среди насмешливого эха.
Я шла, цепляясь за мокрые камни, скользя на липких пучках травы и армерии, прерывисто дыша. Несмотря на постоянные порывы холодного влажного ветра, пот стекал у меня со лба, лицо горело. Люди с трудом, но непоколебимо двигались вперед. Подъем был тяжелый, но шли они на удивление быстро. Я же запыхалась и сильно отстала.
Грозные черные скалы, неумолимо суровые и далекие, парили над бурей, конец которой близился. На дне ущелья, словно в адских котлах, ревела и бурлила вода. Эта черная трещина в семьдесят футов глубиной, рассекающая осыпь надвое, воистину напоминала местопребывание дьявола. Ее монолитные стены были черными и мокрыми, а на дне вода сражалась с валунами.
Внезапно я впервые отчетливо осознала, что где-то здесь, среди необузданных жестоких гор и бушующей воды, лежат две девушки, скорее всего мертвые. Или же, в лучшем случае, живые и покалеченные, но из-за непрерывного рева ветра и воды они не в состоянии докричаться до помощи.
Задыхаясь, я стала глупо, не переставая, повторять шепотом: «Роберта… Роберта…» Прямо передо мной шел Аластер. Он обернулся, ободряюще улыбнулся и протянул мне свою большую руку, чтобы помочь подняться по склону.
– Не подходи близко к краю, Джанет… Мы их скоро найдем. Если Дугал их видел. Эти спасатели изучили здесь каждый метр.
– Но… Аластер… – От усталости я не могла говорить членораздельно. – Вряд ли они еще живы. Они, должно быть… должно быть…
– Если им удалось добраться до укрытия, они могли вполне остаться в живых, если, конечно, серьезно не покалечились при падении. Ночь вчера была теплой.
– Ты веришь в то, что они были втроем?
– Дугал Макри не тот человек, что подвержен полетам фантазии, – ответил Аластер.
– Не пропал ли кто-нибудь из местных?
– Говорят, что нет.
– Тогда, если их действительно было трое, то третий наверняка из гостиницы. А среди них тоже никто не пропал.
– Совершенно верно, – произнес Аластер несколько уклончиво.
– А если никто из отеля не сообщил о несчастном случае, то это значит…
– Совершенно верно, – повторил Аластер.
Он замолчал и взял меня за руку. Другой рукой он указал наверх, чуть вправо от того места, где мы стояли, и объявил: