Костер в ночи. Мой брат Майкл. Башня из слоновой кости (сборник)
Шрифт:
Но каким образом эти два явно ритуальных убийства были связаны с гибелью Мэрион и Роберты, я не понимала. По крайней мере, думала я, снова пробираясь по оленьей тропе следом за Хьюбертом Хэем, мы можем хоть что-то сделать. Если мы найдем Роберту или ее тело, то немножко поможем полиции в ее охоте за человеком, который, несомненно, является психопатом.
Солнце все так же сияло в голубой выси. Вчера, когда небо было тяжелым и серым, горы выглядели как место трагедии, но сегодня солнце причудливыми золотыми узорами разукрасило молодые листья папоротника, а утесник стал благоухать
Поисковые отряды спустились наконец с Черной Трубы и, рассеявшись по горе, просматривали осыпи и лощины, поросшие высоким вереском. Хьюберт Хэй сказал, что один отряд поднялся высоко на скалы над Спутан-Дху и не виден за вершинами.
Изучая акр за акром крутую каменистую осыпь, ее изломы и трещины, я поняла, каким образом получается, что люди лежат в горах неделями, месяцами и их не могут найти. Хьюберт Хэй сообщил, что и по сей день ищут альпинистов, пропавших здесь много лет назад.
Когда мы дошли до того места, где вчера я встретила Родерика, спускавшегося с Черной Трубы, мы услышали крик и увидели вдали справа небольшой отряд людей. Кто-то – кажется, Хартли Корриган – махал нам руками и что-то кричал.
– Как вы думаете, они нашли ее? – спросила я.
– Не похоже, – отозвался Хьюберт Хэй. – Наверное, у них появился новый план поисков. Пойду поговорю с ними.
Он стал пробираться к ним, а я осталась стоять, разглядывая скалы над собой.
Я находилась как раз под тем местом, где нашли Хизер Макри.
Мгновение я тешила себя жуткой фантазией, что на этом почерневшем выступе лежит Роберта. Стряхнув с себя эту мысль, как ошметки ночных кошмаров, я стала высматривать более удобную тропу, по которой можно было взобраться на Черную Трубу.
Мне было известно, что эти окрестности уже тщательно осмотрели люди, больше смыслящие в горах, чем я. Но в каждом человеке сидит недоверие к чужим заверениям, что, мол, искали, но не нашли. И нельзя успокоиться, пока не посмотришь сам. Вполне возможно, сказала я себе, что пропущен какой-нибудь уголок, какая-нибудь трещина.
И я упрямо стала подниматься к скалам и вереску на склоне Спутан-Дху.
Подъем оказался кошмарным. Земля уже высохла, и ветра не было, но приходилось забираться на каждый валун, а между ними прятались коварные ямы, чуть прикрытые осокой и вереском. Вскоре пот покатил по моему лицу градом, а голова закружилась оттого, что приходилось все время нагибаться, чтобы заглянуть под плиты и скаты маленькой осыпи, которая тянулась туннелем под огромными скалами. Я двигалась вперед, не сознавая, как высоко забралась; наконец я так устала, что остановилась, выпрямилась и оглянулась, чтобы окинуть взглядом проделанный мною путь.
И почти в ту же секунду что-то бросилось мне в глаза – крошечная искорка посреди вереска, блеск микроскопической янтарной звезды. Я наклонилась, чтобы рассмотреть получше.
Это оказалась брошка, обычный сувенир, продаваемый в шотландских магазинах, – диск из серебристого металла
Отряда мне не было видно, и голоса спасателей тоже не доносились до меня. В летнем воздухе слышались лишь шум водопада и неожиданно низкий голос дрозда, которого я вспугнула. Нахмурившись, я попыталась представить, что могло произойти на этом крутом склоне два дня назад.
Вспоминая об этом теперь, я понимаю, что это был самый решающий момент во всей истории. Если бы я имела хоть капельку представления о том, как нужно вести себя в горах, если бы я старалась искать очевидные улики (как это делали остальные), я тоже ушла бы из ущелья и отправилась на поиски куда-нибудь в другое место, и вся история закончилась бы иначе.
Но я продолжала сидеть на солнце, курила, пытаясь суммировать все, что мне было известно, и думала о том, что будь что будет, но я сама стану искать Роберту на этом склоне Спутан-Дху. Потушив сигарету, я встала и начала поиски.
Понятия не имею, как долго я бродила. Я взбиралась вверх, скатывалась, тщательно всматривалась во все углы, раздвигала заросли вереска и тростника, заползала в самые невероятные места. Сначала я кричала, задыхаясь: «Роберта!» – и причудливое эхо с верхних скал приносило обратно мой зов. Вскоре я так устала, что перестала кричать, просто карабкалась в мрачной, удушливой тишине и все больше и больше склонялась к тому, что Родерик действительно осмотрел в этом месте каждый сантиметр и Роберты здесь нет.
В конце концов, когда я уже готова была сдаться, я поскользнулась на уступе. Он был довольно широким, и, скорее всего, опасность мне не грозила, но край его висел прямо над ущельем, поэтому я очень испугалась и села, прислонившись к камню, чтобы собраться с мыслями и силами.
Льющееся с неба солнце покрывало гору красными полосами. Среди высящихся скал был слышен лишь звук бегущей воды. Должно быть, я находилась в сотнях миль от цивилизации.
Стояла непроницаемая, пугающая, жуткая тишина. Я сидела, прислушиваясь к стуку собственного сердца.
И тут я услышала стон. Он звучал откуда-то слева.
Я мгновенно вскочила на ноги, забыв об усталости и страхе.
– Роберта! – задыхаясь, закричала я дрожащим голосом и стала ждать ответа.
Снова раздалось это животное хныканье. Казалось, оно шло из-за уступа, прямо из горы… Решительно повернувшись спиной к обрыву и лицом к стене, я торопливо двинулась по направлению к звуку.
Дойдя до выступа, образующего угол, я заглянула за него, чувствуя, как сердце колотится у меня в горле. Уступ, по которому я шагала, тянулся вдоль ущелья, постепенно повышаясь и сужаясь. Потом он переходил в трещину. С того места, где я стояла, мне было хорошо ее видно.