Кот, Дьявол и Ли Фонтана
Шрифт:
Рассел стоял в переулке. И медленно рассматривая его варианты.
На его вопрос не ответил. У него не было реального обещания от незнакомца. Он долго думал об этом, потом, наконец, повернулся и поднялся по лестнице к своей подруге.
8
Поезд взлетел и замедлился, разбудив Ли, когда дирижер поспешил через крикнуть: «Центральная. Пять минут. Выпрямившись, он смотрел в окно, когда почтовые сумки были сбиты. Двое пассажиров спустились с машины впереди, торопясь внутри длинного кирпичного здания с красной крышей, а затем почти сразу же вытащили его, белый пик горы Сент-Хеленс, яркий, слева от тяжелого серого неба, полдюжины пассажиров бросались к стороне Ли, чтобы посмотреть. Но вскоре Ли снова спал, только смутно осознавая, что частая полая грохочет, когда поезд пересекает железнодорожные мосты, которые распространяют быстрые реки Вашингтона. Когда кислотный запах в клетчатых цыплят заполнил поезд, пройдя через Винлок, он посмотрел на длинные, уродливые ряды деревянных куриных домиков и, трактор и прицеп,
Вскоре, дремав, он снова проснулся, когда они обошли Колумбию, гигантские плоты реки, движущиеся под ним, вниз к озеру Ванкувер направились к лесопилкам. Как бы это было, чтобы поселиться здесь вдоль берега где-то в маленькой хижине, получить какую-то работу, возможно, заботиться о чьих-то лошадях, забыть о своих грандиозных планах за здоровенный грабеж и за это жизнеутверждающее гнездовое яйцо? Забудьте о своем стремлении взять на себя федералов в последний раз, перехитрить их раз и навсегда? Вдоль зеленого болота поход поезда вызывал беспокойные стаи пустяков, вздымающихся в кислый туман, сметавшихся под низкими тяжелыми облаками. В Портленде была бы остановка на двадцать минут, где Ли решил уйти и растянуть ноги. Сидя слишком долго, он наклонился к нему, как косяк, который никогда не выпускался.
Это штормовое пришествие в Портленд, потемнение в темное время суток, улицы с дождем. Игнорируя морось, он вышел в вестибюль, где мог хорошо выглядеть. Улицы были заняты быстрыми, скользкими автомобилями, поэтому многие из них, поднимая воду вдоль желобов, улицы, выложенные впечатляющими новыми зданиями, зажатыми между удобными старыми кирпично-каменными сооружениями с более раннего времени. Поезд замедлился, приближаясь к трехэтажной станции, ее вершиной крыши и высокой, красивой башней с часами, стоящей против серого неба. Но далеко за городом свет пронесся по небу, где буря выглядела очищающейся, чтобы двигаться на север, проходя через поезд. Светильники станции светились, анонимные знаки, объявляющие, СОЮЗ СТАНЦИИ. ЕХАТЬ ПОЕЗДОМ. Отступив на свое место,
Двигаясь вниз по металлическим ступеням и на станции, он стоял, глядя на огромный терминал, глядя вверх на высокий, куполообразный потолок, возвышающийся над ним, на его парящем строении изогнутых и переплетенных поперечных балок. Звук других поездов, отправляющихся и прибывающих, был только фоном для жестких и металлических команд громкоговорителя. Люди поспешили мимо него, быстро разговаривая, перевозя багаж, крича другим перед ними. Когда он не ушел с дороги, они пронеслись мимо него, нахмурившись, занятые путешественники все громче и интенсивнее, чем толпа заключенных, и стали менее дисциплинированными. Женщины смеются, люди в маленьких скоплениях говорят отчаянно, дети бегут и выходят между ними, не заботясь, если они наступают на ноги. Он бродил, пробивался, избивался и бился. Может быть, он должен был остаться на своем месте, тихо и подальше от людей.
Запах богатого табака был домашним и приветливым, хотя он никогда не курил и не пережевывал, пьянящий запах, который что-то шевелил в прошлом, которого он не мог разместить. Женщина стояла за маленьким прилавком, с одной стороны, в кассе. Молодые, худые, рыжие волосы на плечах, веснушки на носу и щеках. Ребенок в карете за прилавком, заправленный синим одеялом, и, когда он взглянул на прилавок, маленькая девочка сидела на полу, играя с набором валетов. Он чувствовал себя неловко, придя сюда, когда он не хотел ничего покупать.
«Чтобы выбраться из толпы, - застенчиво сказал он, глядя на молодую женщину. «Слишком много людей».
При звуке его голоса ребенок за прилавком посмотрел на него. Ее взгляд никогда не дрогнул, она встала, хватаясь за край стойки, пристально глядя на него с решительным, смелым взглядом, который потряс его. Ее взгляд был похож на его младшую сестру Мэй, что он сделал шаг назад. Ну, она не выглядела как Мэй, у нее были морщинистые рыжие волосы, как у ее матери, бледное, веснушчатое лицо, которое легко сгорало бы на этом давно солнце Южной Дакоты. Но под черными ресницами ребенка ее карие глаза предложили такой же сложный взгляд, как смелая оценка Маэ: любопытно о нем, не боясь, но с глухим взглядом, который сказал, что если кто-нибудь дойдет до нее, она бы ударила и кусала так же отчаянно, как веревка мустанг. Взгляд, который поставил его в голову в первый раз, когда он положил Мае на спину лошади, маленькую старую корову, назад за сеной, где их мать не увидела. Он начал провожать ее, прогуливаясь рядом с ней, крепко держа ее в седле - с презрением она взяла вожжи из его руки, оттолкнула его, подкосила корову, как будто сделала это всю свою жизнь, и переехали на хорошей быстрой прогулке, ногами и каблуками, где они должны были быть, хотя ее ноги не доходили до стремена, приятное легкое сиденье, которое говорило ему, что она наблюдала за комендантами, так как она была достаточно большой, чтобы смотреть в окно , что она поглотила то, что она хотела от них, и не хотела его вмешательства. Хотя позже, научившись обуздывать корову, вращая его, прыгая через бревна, открывая ворота, а затем учась веревке, она слушала и следила за тем, что он показал ей. крепко держа ее в седле - с презрением она взяла вожжи из его руки, оттолкнула его, накинула корову, как будто она все это делала всю свою жизнь, и двинулась дальше с хорошей быстрой
Этот ребенок не был чем-то вроде Мэй, но в ее глазах был такой же сильный дух, что и его голодная горем, ужасная тоска по его маленькой сестре, которая почти расстроила его. Он купил две конфеты из молодой матери, где она держала небольшую полку лакомств и несколько журналов среди сигар, сигарет и банок с табаком и сумочками из Dull Durham. Он быстро вышел из магазина. Когда однажды он оглянулся, ребенок все еще смотрел. Он поспешил к поезду, надеясь, что его место не было принято.
Ли дремал из Портленда, мечтал о своем детстве и о тех ранних днях, когда он ушел из дома в шестнадцать лет, лошадь и седло и несколько монет в кармане, выйдя самостоятельно. Оставив сестру позади, и это было последним, что он когда-либо видел или слышал о ней. Он не знал, почему он не поддерживал связь, когда-то писал ей. Он был молод и горяч и слишком занят, делая свою собственную жизнь, пытаясь выжить среди взрослых мужчин, некоторые из них жестокие, как голодный канюк. Он знал, что у Мэй все в порядке, там дома, и он знал, что она может позаботиться о себе.
Он проснулся в затемненных окнах, ночевал. Он съел еще один бутерброд с ветчиной и две конфеты. Несколько огней фермы, которые он видел далеко, были тусклыми и разбросанными. Пассажиры вокруг него отшатнулись, убаюканный гипнотическим ритмом поезда. Толпа незнакомцев вместе в защищенную металлическую матку, которая бежала по темной земле, казалась странной и нереальной, как будто все они были пойманы в том же необъяснимом сне. Пассажиры вокруг него надели свитерами, открыли свои дорожные сумки, чтобы накинуть куртки и личные вещи на несколько пустых мест. Маленький малыш впереди казался самым живым, скулящим и извивающимся. Когда мальчик издал неприятный запах, его мать схватила его, схватила с собой и бросила в уборную. Это воняет, смешанное с запахом затхлого сэндвича и запахом запаха прочного пота,
Он оставался там один, опасаясь, что инвазивная тень вернется, но больше догнала давние ночи прошлого, когда он поехал на скачущем поезде, ожидая момента, когда он войдет в машину инженера, заставит испугаться человек, чтобы остановить поезд, когда он и его партнер свяжут инженера и одного или двух охранников, освободят их от почтовых и денежных сумм, снова уйдут в ночь и уйдут, прежде чем их жертвы смогут освободиться.
Он оставался в вестибюле, пока он не замерзал, а затем вернулся на свое место. Застегнув куртку, он успокоился, потянув за него газеты. Когда сон взял его, ни один темный дух не беспокоил его; иногда просыпаясь, он видел только свое отражение в стекле, против черной пустоты, но затем он внезапно проснулся, увидев, что луна поднялась, и он вздрогнул, уставившись.
Иностранная земля лежала за стеклом, кошмарное зрение как искривленное и неестественное, как лицо луны или какой-то далекой и ядовитой планеты: лунные хребты лавы, поднимающиеся вверх, скручивались в фантастические формы, бросая вокруг них неземные тени, возвышающиеся, искривленные призраки, возникшие из голые земли, где не могло сохраниться ни дерево, ни куст, ни лезвие, только древние вулканы, которые все еще шли по этой земле и на север в Канаду, только эти чудовищные извилины восходящего камня образовались эоны назад. Огромный остаток времени, давно прошедшего, держал его, слишком завороженный, чтобы отвести взгляд. Как долго он наблюдал, как он не был уверен, прежде чем вдруг почувствовал, что вес призрачной кошки надавил на него, согрелся против его пиджака и услышал, как он мурлычет. Когда он посмотрел вниз, Мисто смотрел на него; кошка-призрак дернула бакенбард, заставив Ли улыбнуться.