Коварные игры судьбы
Шрифт:
Шон расстегнул штаны, и они упали, обнажив узкие бёдра и возбуждённый член. Я замерла, испуганно глядя на Шона, будто никогда не видела его в таком виде.
Не хотелось стать безвольной игрушкой в руках беспощадного насильника, но, похоже, выбора у меня не было: намерения Шона не изменились, и он, гадко ухмыльнувшись, распахнул пеньюар до самого верха. Холод коснулся моих сосков, и они напряглись под похотливым мужским взглядом. Шон решил перейти от созерцания к процессу и лёг рядом со мной. Разгорячённое тело прижалось ко мне, изнывая от похоти.
— Ни одну женщину
Его действия были настолько неприятны мне, что я застонала. Он воспринял это так, как ему хотелось, и, возбуждённый моим стоном, принялся ласкать и целовать моё тело. Эти поцелуи обжигали меня, как раскалённое железо. Было противно. Тут он потянулся своими губами к моим. Я завертела головой, чтобы уберечься от этого поцелуя. Но Шон навалился на меня и, зажав ладонями моё лицо, завладел моими губами. Это был властный поцелуй победителя — грубый и дерзкий. Но мне пришлось стерпеть. Ведь продолжение обещало быть ещё хуже.
Шон снова принялся мять мои груди, пощипывая соски. Его руки блуждали по моему телу, вызывая во мне приступы отвращения и негодования. Но я не могла изменить ситуацию, и приходилось терпеть.
— Отныне и навсегда, до самой смерти ты будешь моей, как и положено жене, — прошептал он, касаясь дыханием моего уха.
Он подвинулся и навалился на меня всем своим весом. Возбуждённая мужская плоть требовала удовлетворения. Оттого, что мои ноги были разведены и привязаны, Шону ничто не помешало одним движением вонзиться в меня. Я вскрикнула от боли, ощутив толстый горячий член внутри себя. Он вошёл резко и до конца. Я стиснула зубы, чтобы не расплакаться от обиды.
Шон был груб и жесток. Быстрыми размашистыми движениями своих бёдер он беспощадно таранил мои нежные глубины, словно хотел самоутвердиться, как самец, подчинивший непокорную самку. То ускоряясь, то сбавляя темп, он остервенело долбил мою плоть, не обращая внимания на мои слёзы. Я лишь постанывала от особо резких движений, причиняющих боль, и кусала губы до крови, чтобы не закричать.
Казалось, что этой пытке не будет конца! Возбуждённый член сновал внутри меня, приближая Шона к оргазму. Чтобы скорее довести его до удовольствия, я задвигала бёдрами и эротично застонала. Это помогло: Шон напрягся, часто задышал и, вжавшись бёдрами в моё лоно, замер, выплёскивая горячее семя в мои истерзанные глубины.
Я отвернулась, чтобы не видеть его блаженного лица и, зажмурившись, не сдержала слёз отчаяния. Но Шон не заметил этого. Он шумно выдохнул и обессилено повалился на меня.
Глава 64
Тяжесть расслабленного тела придавила меня, стало сложно дышать. Мало того, что я только что испытала ужасное унижение, так ещё надо было терпеть лежащего на себе насильника. Если мне придётся день ото дня выносить подобное, то уж лучше умереть! Да ещё, судя по настрою Шона, он планировал развлекаться в постели более извращённо и гадко. Страшно подумать, на что он может пойти, чтобы
И вообще, с чего он решил, что во всём виновата я? Если бы он не вмешался изначально, то я была бы счастлива с Ником, а он спокойно развлекался бы с королевой. А если бы захотел жениться, так любая незамужняя девушка из мистического города с радостью вышла бы за него! Стоило только пальцем поманить! Ведь девушки стаями вились вокруг него, думая, что он хороший и благородный. Вдобавок ещё меня ненавидели за то, что самые завидные женихи достались мне. Завидные? Ну-ну! Один завиднее другого!
С Ником-то всё понятно — находился под воздействием чар королевы, так что ему простительно то, что поругался со мной, да назло мне женился. Королева подвергла его стольким заклятьям, что страшно подумать! Но после её гибели проклятья покинули его. А вот Шон даже после её смерти остался прежним подлецом. Значит, это было его сущностью, а не её чарами.
Но, к сожалению, его гадкая сущность не захотела больше прятаться под личиной добропорядочности и вылезла наружу, отчего я оказалась привязанной к кровати. Мой разум взбунтовался, требуя перемены ситуации! Я настолько отчаянно возжелала поменяться местами с Шоном, что казалось, случись так, я бы придушила его, чтобы больше не смел творить гадости!
И вдруг я ощутила нечто, похожее на кувырок. Будто внутри меня всё перевернулось. Но в следующую секунду я осознала, что кувырок мне не почудился! Теперь Шон лежал на спине, привязанный к столбикам кровати, а я сидела на нём в позе наездницы.
— О небеса! — испугалась я и скатилась с Шона, чуть не запутавшись в пеньюаре.
Он тоже вскрикнул, но, видимо, не от испуга, а от боли: его член всё ещё был во мне, когда я сорвалась с места и неудачно прижала расслабленную мужскую плоть.
— С ума сошла? — завопил он, дёрнувшись в путах, и тут же замер от неожиданности. — Это что такое? Почему я связан?
Я расплылась в улыбке удовлетворения. Встала у кровати, уперев руки в бока, и усмехнулась.
— Кажется, во время оргазма ты потерял контроль над ситуацией, а я взяла инициативу в свои руки. Надо же как здорово, что ты придумал связать меня, а потом изнасиловать! Мне не привыкать терпеть тебя в постели, так что переживу! Но вот теперь не я твоя пленница, а ты — мой пленник!
— Отвяжи сейчас же! — зашипел он, сверля меня ненавидящим взглядом. — Ты ещё пожалеешь о том, что поставила меня в такое неловкое положение.
— Неловкое? — переспросила я и рассмеялась. — Это точно! Поверь, смотришься ты нелепо!
Больше глумиться над беспомощностью Шона я не стала, потеряв к нему интерес. Раз он обездвижен, то надо воспользоваться собственной свободой. Может, мне удастся найти переход в нормальный мир?
Хотя, рассчитывать на это было смешно. Мы увязли в сюрреализме, во вселенной парадоксов и нестабильности. А если и так, то лучше я потеряю себя, или свой разум где-нибудь в недрах этих видоизменений, чем буду пялиться на обнажённого Шона, дёргающегося в путах.