Коварство любви
Шрифт:
Девушка осознала, что ей небезразлично, что подумает о ней собеседник. Ей хотелось, чтобы ему было приятно в ее обществе. Наконец, отвергнув обсуждение погоды и красот окружающего пейзажа, ввиду того что эти темы были слишком общими и не заслуживающими внимания, она произнесла:
— Какое прекрасное животное вы приобрели.
Калли тут же пожалела о своих словах, решив, что выбрала самый худший из возможных вариантов, но Бромвель с улыбкой повернулся к ней, и терзающие ее внутренние противоречия тут же растворились в затопившей ее волне тепла.
— Вам нравится? Я на это очень надеялся, — ответил он. — Покупая эту кобылу, я думал о вас.
Он резко оборвал себя, и в глазах его промелькнуло странное выражение, словно его удивили собственные слова, но потом он поспешно принялся объяснять:
— Я хотел сказать, что думал о поездке в Ричмонд-парк и надеялся, что вы с леди Хостон не откажетесь составить нам компанию. Я купил это животное для своего имения, а потом мне пришло в голову, что вы могли бы скакать на ней в парке.
— Очень этому рада, — сообщила ему Калли, наклоняясь вперед, чтобы погладить кобылу по шее, одновременно скрывая радость, доставленную ей словами графа. — Она идет очень ровно, но одновременно и энергично.
— Я опасался, что она может оказаться слишком резвой, — признался граф. — Но она была слишком хороша, чтобы отказаться от нее. К тому же, как я вижу, тревоги мои оказались напрасны, и вы прекрасно справляетесь с кобылой.
— Мой отец посадил меня на пони, едва я научилась ходить, — с улыбкой пояснила Калли. — Он обожал лошадей. Одно из немногих воспоминаний, сохранившихся у меня об отце, — как он идет рядом с пони, готовый в любую минуту поддержать меня, если я стану падать.
Посмотрев на девушку, Бромвель нахмурился:
— Ваш отец умер молодым? Мне очень жаль слышать это.
Калли кивнула:
— Да, зимой он подхватил лихорадку и скончался через несколько недель. Мне даже не дали с ним попрощаться, потому что мама опасалась, как бы я тоже не заболела.
— Мне очень жаль, — снова повторил он. — Ненавижу воскрешать болезненные воспоминания.
Каландра улыбнулась своему собеседнику:
— Благодарю вас. Но они вовсе не болезненные. Честно говоря, я едва помню отца. Когда его не стало, мне было всего пять лет, поэтому у меня сохранилось мало воспоминаний о нем. Временами я начинаю сомневаться, действительно ли помню его лицо или всего лишь представляю себе изображение с портрета, висевшего в комнате моей матери. Я завидую своему брату, потому что он знал отца гораздо дольше, чем довелось мне.
— Для некоторых из нас более продолжительное знакомство оказалось болезненным, — ответил Бромвель, и губы его искривились в усмешке.
Девушка посмотрела на него:
— Вы хотите сказать… — Она замолчала, осознав, что собралась затронуть слишком личную тему.
— Нет, — спокойно произнес он. — Я не особо волновался о своем отце, пока он был жив, и не скучаю о нем после его смерти. — Он пожал плечами.
— Мне так жаль! — воскликнула девушка, протягивая к Бромвелю руку. Быстро вспомнив, что они не одни, она отдернула ее.
— Единственный, кто должен сожалеть, — это я. Полагаю, мои слова о том, что я не горжусь своим родителем, можно счесть вероломными, но я не стану притворяться, утверждая обратное. Отец был тяжелым, высокомерным человеком, не интересовавшимся никем, кроме себя самого. Ручаюсь, немного найдется людей, кто стал бы сожалеть о его кончине. Как бы то ни было, нам не следует продолжать разговор на столь мрачную тему. — Он улыбнулся девушке. — Давайте побеседуем о другом. О вас. Кто продолжил ваше обучение верховой езде после смерти вашего отца? Ваша мать тоже была страстной любительницей лошадей?
— Вовсе нет, — со смехом ответила Калли. — Ей не нравилось ездить верхом. Но она знала, что мне это доставляет удовольствие, и хотела продолжать начатое отцом дело. Это было для нее очень важно, потому что она сильно любила его. Обучать меня поручили главному конюху. Также этим занимался и Сенклер. Мой брат. — Она посмотрела на графа. — Вот почему мой брат так… оберегает меня. Он заменил мне отца и привык заботиться обо мне.
— Я не виню вашего брата в столь ревностной опеке сестры, — произнес Бромвель. — Я сделал бы все возможное, чтобы уберечь собственную сестру.
При этих словах он посмотрел на леди Дафну, все еще скачущую рядом с открытым экипажем. Запрокинув голову и призывно изогнув белоснежную шею, она смеялась какой-то шутке мистера Суонсона. Ее амазонка была черного цвета, как и платье, в котором она блистала на вечере, но эта женщина не нуждалась в дополнительных украшениях, и ее однотонные наряды служили прекрасным фоном для выразительной красоты.
На их глазах леди Дафна склонилась вперед и игриво шлепнула мистера Суонсона по плечу, отчего молодой человек покраснел до корней своих песочных волос. Калли снова перевела взгляд на сестру Бромвеля, на лице которой читалось недовольство. Гидеон не обращал на остальных никакого внимания, быстро записывая что-то в маленькой книжечке, которую держал в руках.
Каландра, немало слышавшая о несоблюдении лордом Рэдбурном правил высшего света, подавила улыбку. Повернувшись к графу, она заметила, как тот нахмурился.
— Иногда у людей складывается неверное представление о леди Дафне, — сказал он. — В действительности она очень сердечная.
— Мне она кажется милой, — произнесла Калли, не уверенная, что еще следует добавить в подобной ситуации. — И очень красивой.
Бромвель одарил девушку улыбкой:
— Верно. Она очень гордится своей красотой, которая, однако, стоила ей слишком дорого. Женщины зачастую… не стремятся дружить с ней.
Калли подумала о том, как мало Франческа сообщила ей о леди Свитингтон. Не могло ли случиться так, что слухи о ней преувеличены? Искажены? Может быть, она просто очень любит флиртовать? Калли знала, что этого вполне достаточно, чтобы вызвать порицание высшего лондонского общества. Красивая женщина всегда вызывает зависть своих менее удачливых подруг.
Но не могла она исключать и вероятности того, что слова Бромвеля были всего лишь защитой любящего брата своей сестры. Калли знала, что любовь делает людей невосприимчивыми к ошибкам тех, кого они любят. К тому же девушке никак не удавалось забыть выражение крайней неприязни, промелькнувшее в глазах Дафны, когда они только собирались трогаться в путь. Что это означало? Тот взгляд никак не вязался с дружелюбными лестными словами и сладкой улыбкой, которые она адресовала Калли.