Койн

Уэбстер К.

«Черт».

Я не хотел, но все же пошел следом.

Когда мы поднялись к ней в комнату, Хэдли начала раздеваться. Член затвердел, когда я заметил засохшую сперму на внутренней стороне ее бедер. Мне тут же захотелось дочиста ее вылизать.

— Ложись, — рыкнул я.

— Я думала, мы уходим, — нахмурилась она.

— Снимай стринги.

Плотно сжав губы, она сняла с себя клочок ткани. Хэдли осталась совершенно голой. Черт, она и правда горячая штучка. Я махнул рукой в сторону кровати. Она испустила тяжелый раздраженный вздох, напомнив мне Блэр. Мне тут же захотелось отшлепать ее.

— Раздвинь

ноги и покажи мне мою киску.

Она подчинилась, поскольку со мной лучше быть послушной. Ее влагалище все еще было покрасневшим от недавнего траха и раскрылось, как прекрасный цветок. На половых губах поблескивал сок. Опустившись на колени перед кроватью, я схватил ее за бедра и рванул к себе. Хэдли взвизгнула, а я грубо раздвинул ей бедра шире. Когда я вдохнул аромат вблизи ее киски, Хэдли застонала.

Она пахла грехом и мной.

Я жаждал ее.

Высунув язык, я попробовал сладкий мед. Нам уже следовало сесть за стол и справлять день благодарения, а вместо этого придется разбираться с человеком Патнэма. Потому мне нужно было поощрение.

— На вкус ты, как я, — промурлыкал я возле ее половых губ. — Порочная и грязная.

Хэдли застонала, когда я провел языком вдоль половых губ. Обойдя по кругу клитор, я стал дразнить ее. Хэдли сорвала с меня шапку и запустила пальцы мне в волосы. Большими пальцами я оттянул ее внешние губы, чтобы получить прямой доступ к скрывавшейся под ними мягкой плоти. Я стал посасывать и облизывать ее, желая попробовать на вкус каждый дюйм Хэдли. Когда я спустился ниже, лизнув ее анус, она вскрикнула. Я улыбнулся и прижался поцелуем к сморщенной коже, а потом вернулся к влагалищу. Просунув язык в ее узкую киску, я с удовольствием ощутил оставшийся солоноватый вкус. Член в штанах болезненно напрягся, и я стал трахать Хэдли языком. Вскоре она принялась хныкать. Уверенными движениями я несколько раз потер ее клитор, и Хэдли, наконец, кончила. Внутренние мышцы сжались, а язык, все еще погруженный внутрь нее, пропитался сладким медом.

Мне хотелось стащить ее с кровати и трахнуть в лицо, но потребность заявить на нее права победила. Я встал и сбросил всю одежду, оставшись совершенно голым, как в тот день, когда родился. Обхватив Хэдли руками, я потащил ее вверх по кровати и устроился между бедер. Глаза Хэдли были чуть прикрыты, а губы покраснели. Я впился в них страстным поцелуем, чтобы она смогла ощутить собственный вкус. Хэдли застонала и приподняла бедра.

Опустив руку, я обхватил свой пульсирующий член и провел им вдоль влажной щели, а потом поддразнил головкой анус и надавил, отчего Хэдли вцепилась ногтями мне в предплечья.

— Я могу трахнуть тебя сюда. Прямо сейчас. Ты не скажешь и слова, — протянул я насмешливо. — Только заплачешь, как маленькая девчонка.

Хэдли всхлипнула, на ее прекрасные глаза навернулись слезы.

— Больно. Ты такой большой.

Я улыбнулся и толкнулся чуть глубже. По ее вискам покатились слезы, но Хэдли так и не оттолкнула меня.

— Проси меня сделать тебе больно, Хэдли.

— Койн.

Я медленно проникал ей в задницу, она была невероятно тугой и буквально пульсировала от жара. Будучи жестоким ублюдком, я даже не смазал ее. Должно быть, у Хэдли там все горело, как в аду.

Отстранившись, я легко толкнулся в ее влагалище, чем заставил Хэдли зашипеть, а потом снова пристроился к анусу. Надавливая, я пытался пробраться в ее задницу. Хэдли вся сжалась, отказываясь впускать меня. По моему лбу уже тек пот, забираясь в глаза.

— Хэдли, впусти меня, мать твою.

Она всхлипнула, но постаралась расслабиться.

— Сделай мне больно.

— Хорошая девочка, — похвалил я ее, а потом толкнулся внутрь. Она так сильно вцепилась в меня ногтями, что, скорее всего, пустила кровь. — А теперь прекращай, черт побери, царапаться и раздвигай свою задницу.

Хэдли вздрогнула, но послушалась и опустила руки. Такая хорошая девочка. Красивая и покладистая. Она стала раздвигать ягодицы, впуская меня внутрь, но мне все равно пришлось сильно давить и толкаться, чтобы полностью погрузить член. Ее тело не засасывало меня, о наоборот старалось вытеснить наружу. Отвергнуть. «К черту все это. Она моя». Я жестко рванулся вперед, заставив Хэдли закричать.

С ее губ сорвались рыдания, а пальцы снова стали впиваться мне в кожу.

— Тебе больно, детка? — спросил я.

Хэдли кивнула.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Она отрицательно мотнула головой.

— Потому что тебе нравится, когда я делаю тебе больно?

Еще больше слез. Всхлипы. И кивок.

— Все потому, что ты хорошая девочка, — похвалил я ее. — Моя хорошая девочка. Которая принимает большой толстый член в свою задницу, несмотря на боль.

Я просунул два пальца в ее влагалище и согнул их внутри. Хэдли выгнула спину, сильнее сжав мой член. Точку G найти оказалось даже слишком просто. Она буквально пульсировала, нуждаясь в ласке. Я принялся гладить ее внутри снова и снова. Пальцы стали такими мокрыми. Хэдли сильно нуждалась во мне. Трахая ее пальцами, я также двигал и бедрами. Она плакала, содрогалась и вскрикивала. Ей было больно. Чертовски больно. Но все же Хэдли жаждала этого. Нуждалась во мне, черт возьми.

— Кончай на мои пальцы, красотка, и я наполню твою задницу спермой. Ведь этого ты хочешь? Или мне засунуть свой грязный член тебе в киску? Хочешь, чтобы я наполнил тебя семенем и сделал ребенка? Хочешь быть моей старушкой, так?

Мои слова свели ее с ума. Хэдли извивалась, хныкала и умоляла. Все, что слетало с ее губ, не имело никакого смысла. Лишь безумные искаженные слова, смешанные со стонами.

Я активно трахал ее пальцами, пока Хэдли не потеряла над собой контроль. Ее тело содрогнулось от мощного оргазма, сдавливая мои пальцы и член. Она буквально затопила меня своими соками. Я вырвался из ее задницы, с наслаждением услышав вырвавшийся у Хэдли крик, и тут же толкнулся в ее влагалище. Я стал жестко и быстро вбиваться в молодую киску своим большим зрелым членом, собираясь заклеймить Хэдли и наполнить спермой.

Я терял от нее голову.

«Терял, мать вашу».

А теперь вообще словно выпал из реальности.

Я трахал ее отчаянно, грубо, словно наказывал. Вбивался, пока ее вскрики не превратились в рыдания. И только потом со стоном достиг собственной разрядки. Я впился пальцами в ее бедра, и прижал к своим, а сам толкнулся так глубоко, как только мог. Член набух, а потом выпустил всю сперму из яйц, все до последней капли. Я все накачивал ее, пока не вымотался, а мое тело не истощилось. Рухнув на Хэдли, я уткнулся в ее волосы, запоминая их аромат.