Краем глаза

Кунц Дин Рей

— Где ты это услышал? — спросила Агнес, не в силах скрыть улыбки.

Барти хитро усмехнулся:

— В одном из домов, где мы сегодня побывали. От больших детей. Они говорили, что смотрели такой страшный фильм, что потом им пришлось стирать трусы.

— Большие дети не становятся умными только потому, что они большие.

— Да, я знаю. Агнес помялась.

— У Эдома и Джейкоба была трудная жизнь, Барти.

— Они работали в шахтах?

— Что?

— По Ти-Ви говорили, что у шахтеров трудная жизнь.

— Не только

у шахтеров. Ты, конечно, многое уже знаешь, но все же слишком мал, чтобы я могла тебе это объяснить. Со временем объясню.

— Хорошо.

— Ты помнишь, мы говорили об историях, которые не сходят у них с языка.

— Ураган. В Галвестоне, штат Техас, в 1900 году. Погибло шесть тысяч человек.

— Да, эти истории, — Агнес хмурилась. — Сладенький, ураганы, которые уносят людей, взрывы, которые разрывают людей… это еще не вся жизнь.

— Но случается и такое.

— Да, — кивнула Агнес. — Случается.

Агнес и раньше пыталась найти нужные слова, чтобы объяснить Барти, что его дядья потеряли надежду, объяснить, каково жить без надежды, рассказать, не травмируя детскую психику, о том, что вытворял его дед, ее отец, с ней и ее братьями. Но пока она не знала, как к этому подступиться. Уникальные умственные способности Барти не облегчали задачу. Чтобы понять, требовался не только интеллект, но и опыт, и эмоциональная зрелость.

Вот и теперь пришлось обойтись без объяснений.

— Даже когда Эдом и Джейкоб говорят о катастрофах, я хочу, чтобы ты всегда помнил о том, что главное в жизни — сама жизнь и счастье, а не смерть.

— Мне бы так хотелось, чтобы они это знали, — вздохнул Барти.

Агнес от избытка чувств расцеловала Барти.

— Мне тоже, сладенький. Очень бы хотелось. Послушай, сынок, несмотря на все эти истории и иногда странное поведение, твои дядья — хорошие люди.

— Я это знаю.

— И они очень тебя любят.

— Я тоже их люблю, мамик.

Еще раньше облака перестали проливаться дождем. Теперь и с ветвей окружающих дом деревьев упали последние капли. Ночь выдалась такая тихая, что Агнес слышала шум прибоя на берегу океана, расстояние до которого превышало полмили.

— Хочешь спать?

— Немного.

— Санта-Клаус не придет, если ты не заснешь.

— Я не уверен, что он существует.

— С чего ты это взял?

— Где-то прочитал.

Агнес опечалилась. Ее мальчик сам отказывался от этой чудесной выдумки человечества. Ее же веры в существование Санта-Клауса лишил жестокий отец.

— Он существует, — заверила Агнес сына.

— Ты так думаешь?

— Я так не думаю. И даже не знаю. Просто чувствую. Ты же чувствуешь, как все устроено. Готова спорить, чувствуешь ты и то, что Санта-Клаус — настоящий.

И всегда-то яркие глаза Барти сверкнули еще сильнее, словно подсвеченные полярным сиянием.

— Может, и чувствую.

— Если нет, значит, твоя чувствительная железа не работает. Хочешь, чтобы я почитала

тебе на ночь?

— Нет. Я закрою глаза и расскажу себе сказку.

Она поцеловала его в щеку, а он вытащил руки из-под одеяла, чтобы обнять ее. Такие маленькие ручонки, такое крепкое объятие.

Она вновь укрыла его одеялом.

— Барти, я думаю, никто не должен видеть, что ты можешь оставаться сухим под дождем. Ни Эдом, ни Джейкоб. Никто. А если выяснится, что ты можешь делать еще что-то удивительное… это должно остаться нашим с тобой секретом.

— Почему?

Наклонившись к нему, коснувшись носом носа, она прошептала:

— Потому что будет забавнее, если мы будем держать все в секрете.

Так же шепотом, радуясь новой игре, Барти спросил:

— Так мы теперь — члены тайного общества?

— Что ты знаешь о тайных обществах?

— Только то, что показывают по Ти-Ви и о чем пишут в книгах.

— И что там пишут?

Его глаза широко раскрылись, а голос осип от притворного страха.

— Они всегда… плохие.

— Значит, и мы станем плохие? — прошептала Агнес.

— Возможно.

— А что случается с членами плохих тайных обществ?

— Их сажают в тюрьму, — очень серьезно ответил мальчик.

— Тогда давай не будем плохими.

— Хорошо.

— У нас будет хорошее тайное общество.

— У нас должно быть секретное рукопожатие.

— Нет. Секретное рукопожатие есть в каждом тайном обществе. А у нас будет другой тайный знак, — Агнес вновь наклонилась к сыну и потерлась носом о его нос.

Барти едва подавил смешок.

— И пароль.

— Эскимо.

— И название.

— Общество веселых приключений Северного полюса.

— Отличное название!

Агнес еще раз потерлась о нос Барти, поцеловала его, встала.

— У тебя нимб, мама, — сказал Барти, глядя на нее с кровати.

— Спасибо тебе, милый.

— Нет, правда, нимб. Она выключила лампу.

— Спокойной ночи, мой ангел.

Мягкий свет из коридора не проникал дальше открытой двери.

Из кровати донеслось: «О, посмотри. Рождественские огни». Решив, что мальчик закрыл глаза и говорит сам с собой, рассказывая историю на ночь, которая плавно перетекала в сон,

Агнес переступила порог, прикрыв за собой дверь, оставив лишь щелочку.

— Спокойной ночи, мамик.

— Спокойной ночи, — прошептала она.

Агнес выключила свет в коридоре, прислушиваясь, постояла у прикрытой двери.

Дом наполняла такая тишина, что она даже не услышала трагичных воспоминаний прошлого.

И хотя снег Агнес видела только на картинках и в кино, эта глубокая тишина словно говорила о медленно падающих снежинках, о белом покрывале, укутавшем землю, так что ее бы не удивило, если б, выйдя за дверь, она перенеслась в далекую северную страну, столь непохожую на вечно бесснежные холмы и берега Калифорнии.