Крах тирана
Шрифт:
– Хозяина почуял, – улыбался Чупалав.
– Тулпар, друг мой, – ласкал успокоившегося коня Муса-Гаджи. – Соскучился…
– А с этим что делать? – спросил Дервиш-Али, указывая на арабского скакуна, на котором приехал Муса-Гаджи.
– Можешь взять себе, – махнул рукой Муса-Гаджи.
– Правильно, – добавил Чупалав. – Тебе причитается за добрую весть.
– Разве это конь? – скептически оглядел скакуна Дервиш-Али. – На таком только на свадьбы ездить. Да еще кормить надо. Нет, с меня и петуха достаточно.
– С
– Лучше бы они взяли меня с собой в Аймаки, – заявил Дервиш-Али. – Тогда бы каджарский главарь живой не ушел.
– В следующий раз пошлем тебя главным, – пообещал Чупалав.
– Смотри, не забудь, – погрозил пальцем Дервиш-Али и принялся сравнивать красивого арабского коня с невысокими, но выносливыми горскими лошадьми, и сравнения эти были не в пользу трофейного скакуна.
Когда Чупалав, Муса-Гаджи и Ширали явились к Мухаммаду-Гази, тот не сразу понял, что за этим кроется.
Муса-Гаджи должен был навестить своего учителя, и в этом не было ничего особенного. Мухаммад-Гази рад был его видеть, особенно после всех его подвигов, и он радушно принял гостей. Однако по заговорщическому виду Чупалава и Ширали и по тому, как старалась Фируза, накрывая обед из лучшего, что было в доме, старый оружейник почувствовал, что все это неспроста.
Муса-Гаджи, как принято в горах, расспросил Мухаммада-Гази о здоровье и житье-бытье и смущенно замолчал. Мухаммаду-Гази и самому хотелось о многом расспросить Мусу-Гаджи, который спас его дочь и так много перенес ради нее, но сейчас это было не совсем удобно. А когда Муса-Гаджи попросил отпустить его, ссылаясь на то, что еще не был дома, где его ждет мать, отец Фирузы все отлично понял и не стал возражать.
Как только Муса-Гаджи удалился, Чупалав тут же взялся за дело:
– Почтенный Мухаммад-Гази! – начал он. – Самые уважаемые люди могли быть сейчас на моем месте, потому что уважают тебя и были бы рады совершить то, для чего я пришел. Однако я не решился их беспокоить, ведь ты сам знаешь, сколько у них важных дел. А потому мне выпала честь просить тебя, Мухаммад-Гази, сделаться отцом Мусе-Гаджи, моему лучшему другу и твоему ученику. О прочих его достоинствах говорить не буду, тебе они известны.
Это была традиционная форма сватовства, и Мухаммад-Гази, выдержав приличествующую случаю паузу, ответил так, как отвечает отец, дающий согласие на брак своей дочери:
– Иншааллах! Если Аллаху будет угодно!
Они пожали друг другу руки, и на этом сватовство считалось законченным.
После сватовства следовало заключить махари – брачный договор, для которого требовался ученый человек. Обычно это делалось не сразу, а через несколько недель или даже лет. Но Чупалав и тут решил поторопить события.
– Вечером приходи в мечеть, – сказал он. – А теперь мне пора, дел много.
– Не слишком ли быстро? – удивился Мухаммад-Гази. – Может, вы и свадьбу сегодня же играть собрались?
–
– У нас так не принято, – попытался возразить Мухаммад-Гази.
– Бывает еще быстрее, – улыбнулся Чупалав. – Я свою Аминат увез ночью, а к полудню она была моей законной женой. Не веришь – спроси у Мусы-Гаджи.
Мухаммад-Гази знал, что так оно и было, и не нашелся что ответить.
– Так я пойду, если разрешишь? – спросил Чупалав.
– Вы даже не поели как следует, – возразил Мухаммад-Гази. – Посидите еще.
– Я бы с удовольствием, – ответил Чупалав. – Но сам знаешь, что кругом творится…
– Ну что ж, – встал Мухаммад-Гази, провожая свата. – По правде сказать, нам с Ширали тоже в кузницу пора, пока горн не остыл.
– Пули льете? – спросил Чупалав.
– Льем, теперь их понадобится больше, чем мы думали.
– Да поможет вам Аллах, – сказал Чупалав на прощанье.
Вечером Сагитав, как человек ученый, заключал брачный договор между Мусой-Гаджи и Мухаммадом-Гази, который был теперь не только отцом, но и представителем невесты – вакилем. Сначала Сагитав выяснил размер кебина – выкупа за невесту, о котором мать Мусы-Гаджи успела договориться с Мухаммадом-Гази. Выкуп был назначен небольшой, он и вовсе не был нужен Мухаммаду-Гази, но таков был порядок. Сошлись на десяти золотых монетах, которые полагалось передать отцу, но затем обычно поступали в распоряжение невесты. Затем Сагитав соединил ладони Мусы-Гаджи и Мухаммада-Гази полагающимся образом, чтобы большой палец жениха оказался выше пальца вакиля, и произнес то, с чего начиналось каждое важное дело:
– Бисмиллягьи ррахIмани ррахIим! – Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного!
Затем накрыл своим пальцем сложенные пальцы жениха и вакиля и спросил Мухаммада-Гази:
– С помощью и с соизволения Аллаха и по пути, указанному пророком Мухаммадом, да благословит его Аллах и да приветствует, за десять золотых монет кебина отдаешь ли ты свою дочь этому человеку?
– Отдаю свою дочь этому человеку, – подтвердил Мухаммад-Гази.
– С помощью и с соизволения Аллаха и по пути, указанному пророком Мухаммадом, да благословит его Аллах и да приветствует, за десять золотых монет кебина берешь ли ты дочь этого человека? – обратился Сагитав к Мусе-Гаджи.
– Беру дочь этого человека, – подтвердил Муса-Гаджи.
Трижды повторив свои вопросы и трижды получив утвердительные ответы, Сагитав прочитал молитву, благословляющую новый союз, и объявил брак заключенным.
Теперь Муса-Гаджи и Фируза были законными мужем и женой. Осталось лишь сыграть свадьбу.
Муса-Гаджи достал золото, чтобы передать его Мухаммаду-Гази, но он отвел его руку:
– Мне это не нужно. Отдай лучше своей жене.
– Разве так можно? – удивился Муса-Гаджи, оглядываясь на Сагитава.