Крапленая обойма
Шрифт:
Но в пакость Лаврентьев отчего-то не верил. Ведь они договаривались о встрече. Сегодня вечером. Да и в то, что хозяина дома не было, тоже не верилось. Куда мог уйти Фомин? Он ведь так боится Их. И сегодня Лаврентьев должен был раскрыть Фомину, кто же эти «враги». Он обещал это. А значит, Фомин должен был ждать его. Однако...
Лаврентьев вспомнил, где находится выключатель, протянул руку к стене, нащупал его и включил свет.
Веранда была пуста. Не желая топтаться на месте, врач двинулся дальше. Он
Лаврентьев подошел к столу, осмотрел предметы, находящиеся на нем, взял фонарик, а затем стал подниматься на второй этаж. Он отказывался верить, что Фомина нет в доме. Хотя, по большому счету, ему было наплевать на него. Но вначале он должен был получить ценные бумаги. Обязательно получить.
Он включил свет в коридоре второго этажа и обследовал каждую комнату наверху. Хозяина особняка не было. Это уже не вызывало сомнений.
Лаврентьев спустился вниз. Если бы он мог знать, где Фомин хранит свои ценности... Но этого он не мог добиться от пациента даже на своих сеансах.
Лаврентьев плюхнулся на диван. Нужно было что-то делать. Но что? Искать Фомина. Но где его искать? Куда он мог уйти? И почему?
Задачка была со многими неизвестными. И ни одно из них он не мог заменить другим, чтобы упростить ее условие. Все неизвестные представлялись жутко самостоятельными, и вследствие этого задачка казалась неразрешимой.
Так, в раздумьях, психоаналитик просидел какое-то время. Его руки автоматически поглаживали стальную поверхность фонарика, глаза блуждали по комнате, не останавливаясь ни на одном предмете. Он был в растерянности. Теперь ему самому уже была необходима помощь.
Стукнула дверь. Затем раздался скрип половиц. Лаврентьев подскочил на месте, затравленно оглянулся и бросился к столу. То ли он хотел за него спрятаться, то ли схватить реактивную установку, которой пользоваться не умел, в силу чего в его руках она была бы бесполезным предметом.
Дверь в гостиную приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулось гладкое дуло.
Лаврентьев от страха так и присел возле стола.
– Это вы, доктор? – раздался приглушенный голос из-за двери.
Лаврентьев судорожно дернулся.
– Я, Андрей Викторович, – сдавленно произнес он и даже приподнялся из-за стола.
Дверь раскрылась во всю ширь, и в гостиную вошел Фомин. На нем было кашемировое пальто, в одной руке он держал «Ремингтон», в другой – «Беретту». На лице у хозяина особняка была загадочная улыбка.
Фомин прошел уверенным шагом к столу и положил на него оружие.
– Я видел у калитки машину, – голосом человека со здоровым
– Я же обещал, – выдавил из себя Лаврентьев.
– Да. Вы обещали.
– А вы? – тут же пошел в наступление психоаналитик. – Почему вы не выполнили своего обещания?
– Разве? – искренне удивился Фомин.
– Вы должны были меня дождаться, – напомнил Лаврентьев. – И мы должны были вместе разрешить вашу проблему.
– Правда, – согласился Фомин и стал неторопливо снимать пальто; потом бросил его на стол и с горящими глазами посмотрел на психотерапевта: – Я все помню, доктор. Но сейчас я устал, мне нужно отдохнуть.
– Устали? – не поверил своим ушам Лаврентьев; это было что-то новенькое в поведении пациента. – И где вы были?
– Я уже знаю, доктор, кто Они, – таинственно намекнул Фомин. – Я уже все знаю.
– Откуда? – глаза у психоаналитика полезли на лоб.
Этого быть не могло. Не мог этот псих все узнать.
– Да ладно вам, доктор, – Фомин неожиданно отмахнулся, как от надоедливой мухи, которую даже лень прихлопнуть. – Я очень хочу спать. Я устал.
И с этими словами он двинулся к дивану.
– Но как же наше соглашение? – засуетился Лаврентьев. – Вы обещали отдать мне ценные бумаги, а я – указать «врагов».
– Я же сказал, доктор, я знаю, кто Враги, – Фомин плюхнулся на диван и с наслаждением вытянул ноги. – Да и этих ценных бумаг у меня уже нет, – как о чем-то не значащем, сказал он.
Лицо психоаналитика побледнело.
– Как нет? – Ему показалось, что он только что выслушал свой смертный приговор и теперь должен взывать о милости.
– Так нет, доктор.
– Что вы натворили?!
– Я все же всех хитрее. И умнее. Да, доктор...
С этими словами Фомин закрыл глаза, и через пару минут из его полураскрытых уст раздался храп здорового, спящего спокойным сном человека.
Лаврентьева зашатало. Все полетело к черту. Что-то сорвалось. Что-то он не предусмотрел в своих взаимоотношениях с Фоминым. Но что? Опять эта проклятая задачка, но уже с новыми неизвестными. Их становилось слишком уж много. Впору было самому сойти с ума. Но этого Лаврентьев не собирался делать.
Он намеревался добиться ответа от своего пациента. Куда-то ведь тот ходил. И после этого он, видите ли, все узнал. Правда, лишился ценных бумаг... Лишился ли?
Лаврентьев подошел к столу и взял «Ремингтон». Оружие показалось ему неимоверно тяжелым. Тревожно защекотало нервы. Он прижал «Ремингтон» к животу, придвинул к дивану кресло и уселся в него. Черта с два, псих несчастный, ты от меня так не отвяжешься, пронеслось у него в голове. Он, видите ли, знает «врагов»... Ничего ты не знаешь. Лаврентьев злорадно хмыкнул про себя.