Крапленая обойма

Зверев Сергей Иванович

– Только?

– С вашего, разумеется, согласия. В качестве частного детектива.

– Гм, – Лаврентьев призадумался над такой перспективой.

– Но в таком случае у меня будут расходы, сами понимаете... – и капитан потупил взор.

Ах ты, бестия! В конечном итоге все уперлось в деньги, как и ожидал психоаналитик. Одним мирром мазаны эти законники. А с другой стороны... Почему бы и нет?

– У меня есть к вам некоторые требования. Или условия, – смерил капитана взглядом Лаврентьев.

– Слушаю вас.

– Вся информация, которую вы соберете в частном порядке, останется между нами. Вами и мной. И в любой момент я могу потребовать прекратить что-либо искать. Ну и... Перед тем как что-то сделать, вы советуетесь со мной.

– Да, рамки у вас довольно узкие.

– А я действую по принципу: кто платит, тот и...

– Да, понимаю вас.

– Так что? – с нетерпением посмотрел на своего собеседника психоаналитик.

– Можно попробовать, – ответил капитан.

Оба имели в этот момент плутоватый вид. Быть может, даже каждый из них хотел обмануть другого.

Они вышли из машины и направились в разные стороны: Смолячков – «распутывать клубок», Лаврентьев – к себе на работу. В кафе он решил не ехать, а попросить Алену принести ему что-нибудь из «Макдоналдса».

3

Психоаналитик отсидел полный рабочий день и вышел на улицу, когда уже стали сгущаться сумерки. Вначале он решил заехать домой, – Рита должна была его ждать, – уж затем – к Фомину.

Когда Лаврентьев вошел в свою квартиру, первое, что он сделал, это удивленно остановился на пороге. В квартире было темно. Смутно чувствуя неладное и не желая в это все же окончательно верить, он выкрикнул:

– Рита!

Ответа не последовало. Он зажег в прихожей свет и еще раз позвал жену. Затем заглянул в каждую комнату. Не забыл и о ванной, туалете и кухне. Наконец он прошел в гостиную и рухнул на диван: жены не было. Хотя она должна была быть дома. Она должна была его дождаться, чтобы вместе поехать к Фомину.

Лаврентьев прошел в спальню, открыл шкаф и стал осматривать одежду. Как и ожидал, та, в которой Рита обычно отправлялась в поездки – джинсы и легкий пуловер, – отсутствовала. Но, интересно, на чем она поехала? Машины у нее не было. Такси? Получается, что она выехала куда-то в город. Или он ошибается? Странно. Она должна была знать, в какое время он придет. Она знала. И тем не менее наплевала на это. И куда-то уехала. Должно было произойти что-то очень важное, чтобы она решилась на такое.

Он прошел в прихожую и оглядел банкетки. Нигде никакой записки. Значит, ей либо было безразлично, что он подумает, когда придет домой и не увидит ее, либо она собиралась вернуться до его прихода.

Психоаналитик почувствовал себя неуютно. Что-то подсказывало ему: отсутствие жены – факт намного более серьезный, чем он может себе представить. Да и что тут можно представить? После автомобильной аварии жена вела себя очень странно.

Лаврентьев подошел к телефону и включил автоответчик. На табло высветилась цифра 0. Ничего. Он все понял: кто-то стер записи. Кроме Риты, некому. Но зачем было это делать? Не хотела, чтобы он что-то услышал? Тогда стерла бы то, что не предназначалось для его ушей... А может, ей некогда было искать одно отдельное сообщение? Она просто стерла все и умчалась. Вполне объяснимо.

Тревога подступила с новой силой. Что стряслось? Что?!

Лаврентьев задумчиво прошелся из одной комнаты в другую, бессознательно фиксируя предметы, не задумываясь о них. И чем больше он ходил, тем тревожнее становилось на душе.

В конце концов он не выдержал и выскочил из квартиры. Какое-то смутное чувство подсказывало ему, куда ехать. Внутренний голос подгонял его. Он выбежал на улицу, сел в «Мазду» и помчался прочь из города.

4

Когда Лаврентьев подъехал к загородному дому Фомина, сумерки уже сгустились. Врач припарковался недалеко от калитки, неторопливо вышел из машины. Он двигался очень осторожно, постоянно останавливаясь и прислушиваясь. «Врагов» Фомина он, в силу своей осведомленности о «них», не боялся. Он опасался самого хозяина этих владений – того, за кем охотились «враги». Потому как он знал, на что способен его пациент. Фомин мог встретить его и прожектором, и ПТУРСом, и «Береттой», и еще черт знает чем. У этого маниакального человека дома могло быть любое оружие. Не зря же он сказал, что достать можно все, были бы деньги. Наверное, сейчас Лаврентьев не удивился бы, если бы Фомин выехал навстречу на танке или иной бронетехнике.

Однако никаких признаков активной деятельности со стороны хозяина дома не наблюдалось. В данный момент не наблюдалось. В саду было тихо. Шелестела трава под ногами психоаналитика, листья деревьев колыхались от ветра. В самом доме не горел свет. Там все будто вымерло.

Лаврентьев дошел до крыльца особняка и остановился. Над дверью висел прожектор. На какую-то долю секунды психоаналитик подумал, что тот сейчас вспыхнет мощным светом – но нет, ничего такого не произошло.

Лаврентьев прислушался. Из дома не доносилось ни малейшего звука. Боясь, что его пациент мог притаиться и сейчас ждет не дождется, чтобы нажать на курок, Лаврентьев громко прокричал:

– Андрей Викторович! Это я – Лаврентьев!

Звуки голоса растаяли в пространстве. Психоаналитик вновь прислушался. Обычно на его окрик Фомин откликался. Он ведь еще не стал «врагом».

По-прежнему в ответ не доносилось ни звука. Это уже очень не нравилось Лаврентьеву. Он решил поменять тактику и постучал в стекло двери. Раз, другой. Опять прислушался. Ничего.

Психоаналитик резко оглянулся. Ему вдруг показалось, что за спиной он услышал некий шорох. Сердце учащенно заколотилось. Вокруг была лишь темнота, через которую едва угадывались силуэты деревьев. Скрипнула ветка, и Лаврентьев невольно вздрогнул. Темнота становилась зловещей.

Проклятый дом с его безумным хозяином в это мгновение, казалось, притянул к себе всю отрицательную, дьявольскую энергию, которая воздействовала на мозг. И психоаналитик ощущал это воздействие, хотя и считал до сей поры свою психику твердой, не поддающейся влиянию никаких раздражителей.

Лаврентьев почувствовал, что оставаться на месте уже выше его сил. Он повернулся к двери и схватился за ручку с намерением ее хорошенько подергать и, может быть, таким образом привлечь внимание хозяина этого опасного особняка. К его удивлению, дверь легко открылась. Эта новая деталь еще больше поразила Лаврентьева. Боявшийся, очень сильно боявшийся «врагов» Фомин всегда закрывал дверь, и не на один засов. А тут... Дверь не на запоре.

Лаврентьев не мог поверить в это. Но факт оставался фактом. Вход в дом был свободен. И, поколебавшись с минуту, Лаврентьев сделал нерешительный шаг, вошел внутрь и сразу же остановился. Фомин мог приготовить ловушку Им, в которую психоаналитику попадать совсем не хотелось.

В который раз он позвал своего пациента:

– Андрей Викторович! Вы меня слышите?

И в который раз не получил ответа. Либо хозяина дома не было, либо он затаился с намерением вытворить некую пакость в отношении гостя.