Красавица и чудовища
Шрифт:
– Крутая вечеринка, Кейт, – сказала Таня, и я улыбнулась так, что у меня чуть щеки не треснули.
Все шло как нельзя лучше.
Мама принесла торт. Конечно, покрытый розовой глазурью и с россыпью миндальных макарон – тоже розового цвета.
В этот момент на кухне хлопнула дверь, и мама крикнула:
– Это ты, Чарльз? Иди сюда! Кейт как раз собиралась задувать свечи!
Чарльз действительно вошел в гостиную, только не один. Следом за ним шли Эдвард и Уильям, как два конвоира. Чарльз дулся и смотрел волком на друзей. Мама мигом поняла, что происходит. Хотя я – нет.
– Спасибо, что привели его, ребята. Сядь, Чарльз! Господи, когда же ты уже наконец-то отправишься в колледж… Ну что, готова, Кейт? Загадывай желание!
В комнате погас свет. Зажглись одна за другой четырнадцать свечей на именинном торте под цвет моих выкрашенных в ярко-розовый цвет волос.
Только на миг я оторвала глаза от этого розового великолепия и наткнулась на темные глаза Эдварда. Он хмуро смотрел на Уильяма, но тот понимал его без всяких слов – и на немой вопрос в глазах друга просто покачал головой.
Широкоплечий Эдвард скривился, закатил глаза. Им не было никакого дела до того, что происходит вокруг и что мои одноклассницы уже по второму кругу выводили «С днем рождения тебя», поскольку я все еще тормозила с зажженными свечами. Конечно, таких взрослых, как они, совсем не волновало, что загадает девочка с розовыми волосами и в розовом платье в свой день рождения. Что-нибудь розовое, наверное.
Эдвард словно почувствовал, что я смотрю на него. Улыбнулся через силу, все-таки вспомнив, где и в какой момент находится. Кивнул на торт и прошептал беззвучно:
– Задувай, Пинки Пай.
Я набрала полные легкие воздуха и вдруг подумала:
«К черту комнату! Хочу их.
Обоих.
Хочу, чтобы однажды, когда вырасту, они увидели только меня и больше не смели отводить глаза в сторону, если я буду рядом. Чтобы смотрели только на меня, ожидая каждое мое слово или моих действий.
Хочу, чтобы видели только меня, даже если вокруг будет, как сейчас, полным-полно народу. И оба принадлежали мне».
А после задула свечи.
Глава 11
Кейт
Наши дни
Ворону хватило всего мгновения, чтобы оценить мое состояние, когда я вышла из машины. Халат остался на сидении, и он сам сдернул его и набросил мне на плечи. А после метнул в Медведя такой взгляд, что будь он кинжалом, то пронзил бы его насквозь.
Медведь только пожал плечами.
– Она шлюха. А я не собираюсь сдерживаться, – был его ответ.
Положив мне руку на поясницу, Ворон мягко подтолкнул меня к дому следом за Медведем. Завел в дом по каменным ступеням и свернул вправо, к гостевой, очевидно, спальне на первом этаже.
Это была абсолютно необжитая комната, с мертвенно-бледными голубоватыми обоями на стенах и узкой односпальной кроватью у стены. Ее размеры мне понравились.
– Прими ванну и приведи себя в порядок. Через час тебе доставят нормальные вещи.
Это что? Забота?
Это было так дико слышать от него, что я, должно быть, уставилась на него квадратными глазами.
– А что ты думала, мы закуем тебя в наручники и оставим голой?
Хотя Ворон шутил, при этом ни его глаза, ни губы не улыбались. Может быть, эти слова и не были далеки от истины.
– Спасибо.
Я заставила себя произнести это. Мне действительно стоило его поблагодарить, а одно крохотное спасибо все равно не уменьшит моей ненависти к ним обоим. Пусть Ворона не было в машине, это не значит, что уже вечером он не сделает со мной того же.
– Ты ему понравилась.
Он говорит про Медведя?
Ровный, холодный голос Ворона совсем не окрашен эмоциями. Не знаю, когда и зачем он стал говорить именно так – безлико и холодно. Об этом в досье на него у ФБР не было сказано ни слова. Только в борделе Ворон позволил ярости одержать над собой верх, и то на короткое мгновение, быстро взяв себя в руки.
Я кладу это воспоминание в крохотную воображаемую шкатулку, где буду копить все важные, отличительные, необъяснимые детали, которые могут помочь мне выжить рядом с этими двумя мужчинами.
Я помню, как Уильям улыбался семь лет назад на лужайке перед моим домом, когда Эдвард, поливал меня и моих подружек из шланга холодной водой. Тогда они еще пользовались настоящими именами, а не кличками.
Сейчас передо мной больше не светловолосый тихий Уильям. Это жесткий взрослый суровый Ворон.
И его глаза цветом напоминают густое северное море. Или раскрошенный лед в бокале с «Маргаритой». В них нет интереса, тепла и даже возбуждения. Хотя стоило ему взглянуть на мое полуголое тело, он тут же воспламенялся. Но сейчас Ворон другой.
И во взгляде этого нового Уильяма для меня есть только холод, кислота и горечь.
Обхватив себя руками, снова сглотнула, потому что во рту по-прежнему явственно ощущался вкус спермы. Шлюха Луиза не испытывала бы иллюзий по поводу своего положения, так что агенту Кейт Эммерсон тоже не стоит терять голову.
– Медведю понравилась не я. Только мой рот.
Синий лед в глазах Ворона сосредотачивается на моих губах. Они все еще горят после требовательных ласк Медведя.
Зачем он так смотрит на меня? Он хочет того же? Ведь он был возбужден так же сильно, как и Медведь. Я знаю.
Ворон смотрит на мои губы. Долго. Мучительно. И его глаза при этом темнеют. Постепенно, как вечернее небо в сумерках. Ворон немного ниже Медведя, но все равно куда тяжелее, чем я. Если он захочет сделать это со мной сейчас, я никак не смогу помешать ему.