Красавица и генералы
Шрифт:
Макарий сидел в глубине сада, растягивал гармонь, выколупывая из нее короткие цепочки чистых звуков. На несколько мгновений он, казалось, отрывался от земли. Там, на земле, протягивалась между людьми огненная черта нового фронта, на одной стороне стоял Москаль, на другой - Нина. Макарию чудилось, что из земли выпирает скалистая гора, пережимающая все жизненные течения, и от этой горы происходят всякие потрясения.
И эта гора вдруг вломилась в хутор. Приехали на подводах пять человек из продовольственной комиссии и потребовали
Что могло защитить хутор? Родион Герасимович уговаривал пришельцев не трогать хозяйства, но они ему отвечали, что горнопромышленники душат шахтеров голодом, а посему - чрезвычайные меры самозащиты.
– А к примеру, я возьму ружье да постреляю вас? - спросил Родион Герасимович спокойным тоном, в котором Макарий уже различал треск выстрелов. - На что вы меня толкаете? На войну?
Хведоровна не грозила своим допотопным штуцером, она молчала, но вряд ли она собиралась уступить добровольно хотя бы зернышко.
– Войной нас не запугаешь, - отвечали пришельцы. - Мы по общественному делу, а с обществом воевать, что с дубом бодаться.
– Видно, на все Господня воля, - пробормотал Родион Герасимович. - Не разойтись.
– Отдай им, что они хотят, - вмешался Макарий. - Плетью обуха не перешибешь.
– Не перешибешь, - согласился старик и ушел.
Макарий догадался, что сейчас будет, и, вытянув руки, шагнул на крыльцо, нащупал дверной косяк и кинулся в курень.
Старик оттолкнул его.
– Не стреляй! - крикнул Макарий. - Опомнись!
Пролетели те несколько мгновений, потребных для выстрела, но было тихо.
Родион Герасимович стоял на крыльце и что-то говорил. Макарий не сразу разобрал слова, хотя хорошо все слышал - он ждал выстрела, потом разобрал:
– Проваливайте!
– Хорошо, дед, мы уйдем, - с ненавистью сказал голос, - на часок-другой. Пулю для тебя поищем.
– Зря ты, дед, - миролюбиво сказал второй голос. - Мы не воры-разбойники. Нас много, что ты один против нас?
Заскрипели-застучали подводы, развернулись и уехали.
Родион Герасимович пока что отстоял хозяйство от урона, но, наверное, лучше бы он уступил, не искушал судьбу.
– Ну шо, старый? - спросила Хведоровна. - Жизнь прожили, диток выгодувалы... Куды теперь?
Она явно показывала, что готова защищать хутор до последнего и лишь ждет приказания.
– Надо послать за Москалем, - предложил Макарий. - Только Москаль их остановит... Павла, где ты? Запрягай скорее.
– Ах, сукины черти, общество их послало! - воскликнул Родион Герасимович. - Хоть бы винтовку завалященькую взяли для вида! Хоть бы шашку! А то нет - прутся, будто мы скотина безответная.
Макарий понял, что старик размышляет и уже, кажется, сожалеет об отпоре.
– За Москалем? - с надеждой спросила Павла.
– Чего пытаешь, запрягай! - велела Хведоровна и, загоревшись
Что-то зашуршало, засопело, раздался обиженный голос старика :
– Тьфу ты, ведьма!.. Вот придут эти басурманы, они тебе дадут чертей.
– Казал тебе Макарка уступить, чи не казал? - спросила Хведоровна. - А теперь не кабазись... Я пиду Богу помолюся, а ты шо хочешь делай.
– Надо бы хлеб спрятать, - сказал Родион Герасимович.
– Часу нема, - ответила она.
Времени, действительно, не было. Хведоровна ушла в горницу, предоставив супругу полную свободу. Родион Герасимович направился на баз к Павле: проводил ее и вернулся к крыльцу.
Макарий вспомнил разоренные помещичьи дома, выбитые зеркала, загаженные постели, изорванные книги. Как-то будет сегодня с его домом?
– Молчишь? - спросил старик. - А ежели нету сейчас Ивана Платоновича на месте?.. Пострелять бы тут этих басурманов и концы в воду!
– Они ведь без оружия пришли, - напомнил Макарий.
– Так приведут с оружием!.. Я весь век пластался, чтобы потом у меня отымали?.. Где старая?
– В курене.
– Все не намолится! Помнишь, конокрадов убили? И никто не попрекнул... Чего я должен свое отдать? Никто не заступится?
– У них сила, - сказал Макарий. - Есть нечего, голод.
– Нет, Макар. С разбойником ты никогда миром не договоришься. Один раз уступишь, он второй и третий придет, пока не обдерет тебя до костей... Может, нам надо бежать, как от Мамая?
– Это все от войны, - сказал Макарий. - Там не раздумываешь, живешь одним днем. "На войне замки ржавые, а ребята бравые", - так говорят.
– Да у нас же - не война! - вымолвил Родион Герасимович. - Что ж делать? Может, в балке схоронимся? Схоронимся - хутор разорят. Не схоронимся - нас побьют.
– Ты с бабкой схоронись, а я здесь буду, - ответил Макарий.
– Я хутор не брошу. Будь что будет!.. Что это за холера такая продовольственная комиссия? Чем ее можно обмануть? - Родион Герасимович усмехнулся, обнял за шею Макария и прислонился виском к его лбу. - Эх, сынок! Не могу сидеть сложа руки, покорно смерти дожидаться!
– Ты не стреляй, они нас не тронут, - сказал Макарий - В горячке, в бою можно убить, а так - нет.
– Ты убивал? - спросил Родион Герасимович. - Знаешь? Бывает, убивать и не хочет, а убиваешь... Ежели убивать дозволено, отчего не прибить?
– Я видел своего убитого, - сказал Макарий. - Сбил, потом сел рядом осмотреть. В голову попал... Да что говорить! Человека убил... Но ведь в бою... А так, вблизи, очень тяжело. Только казаки от скуки могли зарубить какого-нибудь беднягу.
– Без причины не зарубят, - возразил Родион Герасимович. - Ты сам говорил... Может, слово дерзкое бросит или еще что...