Красивые и проклятые
Шрифт:
Папа спал ближе к двери. Лучше начать с него. Тогда мама окажется в ловушке.
Кейси я собиралась оставить на потом, потому что — если честно — я не сомневалась, что с ней проблем не будет.
Пока я разглядывала папино горло и выбирала, под каким углом мне вонзить нож, чтобы удар получился быстрым и смертельным, мне в голову пришла мысль: «Надеюсь, Кейси ценит все, что они для нас сделали».
Я подняла нож и застыла.
Куда делось полотенце? Наверное, выронила его в коридоре.
Чем
Я нашла полотенце на полу ровно под нашей семейной фотографией.
Я наклонилась за ним и уже начала разгибать спину, когда почувствовала, что к моей спине что-то слегка прижалось.
— Не шевелись, — прошептала Кейси.
Я замерла.
— Брось нож, — приказала Кейси.
— Еще чего! Он мне нужен, — фыркнула я.
Она тяжело сглотнула.
— Зачем?
— Чтобы убить маму и папу. А потом тебя. Кейси сильнее надавила чем-то в мою спину.
— Брось сейчас же, Алексис.
Бросить сейчас же? Она говорила со мной, как с непослушной собакой, которая носилась по комнате с носком во рту.
— И долго мы будем так стоять? — спросила я и положила нож на пол. — Я вообще-то занята.
— Иди в ванную.
Я решила, что чем быстрее я буду делать все, о чем она просит, тем быстрее мы с этим покончим. Поэтому я направилась в ванную. Она последовала за мной, пнув ногой по ножу так, что он отлетел в другой конец коридора. Потом включила свет.
— Чего ты хочешь, Кейси? — спросила я, поворачиваясь к ней. Увидев мое лицо, она охнула и кончик кочерги, которую она держала в руках, закачался туда-сюда. Тут я осознала, что упустила шанс выхватить кочергу из рук сестры и пробить ей висок.
— Что с тобой происходит? — прошептала она.
Я взглянула в зеркало. Темная жижа начала вытекать у меня из глаз и рта. Она оставляла на коже чернильные лужицы, из которых змеились тонкие черные побеги, украшая мое лицо сложными узорами-перышками.
О чем она говорит? Что со мной не так?
— Так значит, ты вооружилась остренькой палочкой? — проговорила я. — Тоже мне. Прочь с дороги.
Она покачала головой.
Самый кончик кочерги был заострен. Еще от дальнего края отходил металлический крючок, который тоже выглядел острым.
— Ну и что ты сделаешь? — усмехнулась я. Когда я начала говорить, то ощутила во рту кисловатый привкус черной жижи. — Ткнешь ею в меня?
— Я ударю тебя, Лекси. — В ее глазах не было ни капли жалости. — Ударю так сильно, как будет нужно.
А, ну неважно. У меня для этого нет настроения. Давай поговорим об этом утром? — спросила я. После того как
— Нет. — Выражение ее лица стало еще жестче. — Бери зубную щетку.
— Что?
— Возьми свою зубную щетку, — приказала она, внимательно наблюдая за тем, чтобы кончик кочерги больше не качался, — и засунь ее себе в горло.
— Кейси.. — начала я и вдруг почувствовала острый конец кочерги на своем животе.
— Делай, что говорю! — сказала она.
— Ладно, хорошо, — согласилась я и взяла щетку в руку. — Ты больная, знаешь об этом?
— Залезай в ванну.
Подняв брови, я закинула в ванну одну ногу, потом вторую.
— Довольна?
Она ждала.
Я засунула щетку в горло. Тут же подавилась и сложилась вдвое.
— Еще раз, — приказала она.
— Боже мой, Кейси, — крикнула я. Зачем она это делает? Протыкать людей — это еще понятно. Но вызывать рвоту — это уже как-то чересчур.
Но я послушалась, и внезапно мой желудок скрутило так, как будто по нему пронеслось цунами. Я упала на колени, и меня стало снова и снова рвать горькой черной жидкостью.
Она попала мне в нос и застряла в горле, и мне начало казаться, что я задыхаюсь.
Но чем меньше ее оставалось внутри меня, тем сильнее я хотела, чтобы меня тошнило еще и еще — хоть целую вечность, если это необходимо. Я плакала, ловила воздух ртом и рыгала. Все мои руки были в остатках черной жижи. И вдруг я поняла, что только что чуть не убила своих родителей.
Эта мысль и воспоминания о черном коконе обрушились на мое тело и превратили меня в рыдающую, трясущуюся развалину.
Наблюдая за мной около минуты, Кейси положила кочергу на тумбочку и подошла к краю ванны.
— Лекси? — прошептала она.
Меня охватил очередной приступ рвоты. Когда он закончился, я положила голову на грязное дно ванны.
Я не могла говорить. Я даже дышала с трудом. В носу жгло, а в горле как будто развели костер.
— Шшш, — проговорила Кейси, нежно поглаживая меня по спине. — Все хорошо.
— Я… — тут меня затошнило, и из моего рта вылилась еще одна порция черной жидкости. — Я успела причинить кому-нибудь вред?
— Нет, — сказала Кейси. — Мы в порядке.
Когда тошнота немного улеглась, меня всю затрясло.
— А теперь, Лекси, — произнесла Кейси, — давай помоемся.
Я не могла поверить, как невозмутимо она себя вела. Она подняла меня на ноги и помогла раздеться. Потом включила горячий душ и присела на крышку унитаза, пока я смывала черную жижу. Когда я вышла из ванной, она уже ждала меня с полотенцем и чистой пижамой.
После этого я чистила зубы — по своим ощущениям, минут десять. Когда я закончила, зубная щетка стала черной. Кейси выбросила ее в мусорное ведро.