Красная ворона
Шрифт:
— Какая гадость! — передернулась Ханаан.
— Ох, уж эти японцы… — улыбнулся Маленький Человек.
— Гадость… но что-то есть, — заметил Снешарис.
— Как вижу, знатоков и умельцев не оказалось, — резюмировал Рин. — Так что обед отменяется. Как и полдник. О боже, Як-ки, не смотри на меня так! Рэна, объясни ей, что я пошутил: никто в этом доме не будет так издеваться над рыбой.
— Объясни сам.
Воображение — не самое слабое мое качество: я уже видела плавающий скелет в розовой дымке растворяющейся в воде крови, и настроение это видение не улучшило.
— Как-нибудь, на досуге. Признаться, мне самому чертовски интересно, что
— Как думаешь, что на этот раз? — В голосе Ханаан Ли сквозил страх.
Мы были вдвоем — остальные разбрелись по комнатам: досыпать. Пожалуй, впервые за все время знакомства она заговорила со мной сама: еще один показатель сильнейшей тревоги.
— Понятия не имею. Но, сдается мне, ничего хорошего. Вряд ли с такой счастливой физиономией он готовится одарить нас экскурсией по стране добрых фей.
— Знаешь, Рэна, я устала.
Ли отвела с лица шаль — передо мной необязательно выглядеть безупречно. Лишенное косметики, оно выдавало возраст — тридцатник, а то и поболе.
— Так что тебе мешает уйти?
Она воззрилась с негодованием, словно услышала святотатство. Затем горько и горделиво усмехнулась, блеснув стразами вокруг губ:
— Я уйду, только если он прогонит меня сам.
— Ну и глупо.
— Ты не понимаешь. Ты его сестра, и потому ничего не можешь понять. Никто из нас не мыслит себя без всего этого, — она повела рукой вокруг. Лишенные накладных ногтей пальцы казались странно короткими, куцыми. — Даже если не будет чудес, это ничего не изменит. Рин — а не его способности — наш главный наркотик, центр мироздания. Ты его сестра, родная кровь, жила с ним с рождения, но тебе он не нужен так, как нам. Скажешь, нет? — Я промолчала, и Ли презрительно улыбнулась. — Но и ты не нужна ему, можешь не обольщаться! Ты слишком ограничена, извини за прямоту. Слишком мелочная и приземленная, такая как все. Ты не его человек. Рин терпит тебя только в силу родственных уз и общих прав на недвижимое имущество.
— Ему никто не нужен. А ты — меньше всех! Он относится к тебе, как к красивой безделушке, произведению прикладного искусства, а не личности. Но красота, в отличие от родственных уз, явление быстротечное. Даже пластическая хирургия рано или поздно перестает помогать. Помни об этом!
Ответа дожидаться не стала — выскочила за дверь, предоставив возможность скрипеть зубами от злости в одиночестве.
Когда вечером, уже на улице, нам поведали, куда мы дружной толпой направляемся, мне стало дурно. Подкосились ноги, и я не рухнула, лишь вовремя вцепившись в плечо Снешариса, по счастью, оказавшееся рядом.
— Как — в морг?!!
— Пешком, тут недалеко.
Рин с откровенно циничной усмешкой наблюдал за моей реакцией. Остальных эта новость шокировала в меньшей степени. Только Снеш скривился и демонстративно высморкался.
Як-ки смотрела на меня сочувственно, Ханаан Ли — с превосходством.
— Отпустим девочку домой, друг мой? — мягко предложил Маленький Человек.
— Я веду ее под конвоем? — удивился Рин. — С дулом пистолета у затылка?..
Устраивать истерики или разборки на улице не хотелось, поэтому, сжав зубы и взяв себя в крепко стиснутые кулаки, я поплелась вместе со всеми, дав себе торжественную клятву (интересно, какую по счету?), что это мое последнее приключение с Рином.
С меня хватит!
Морг был двухэтажным новеньким зданием, безликим и чопорным. Сторож, как видно, вознагражденный Рином заранее, без слов пропустил всех вовнутрь. Пахло, как и следовало ожидать, омерзительно: сладковатый душок разложения перебивался резким запахом формалина и еще какой-то химии. К прочим прелестям добавлялся тусклый свет и могильный холод.
Я снова вцепилась в Снеша, чтобы притупить приступы тошноты. Он в ответ крепко стиснул мне ладонь — верно, испытывал те же эмоции.
— Мне недешево это стоило, но на сегодняшний вечер помещение в нашем полном распоряжении.
Рин пощелкал выключателем, и вспыхнули лампы дневного света, позволившие во всех деталях рассмотреть распростертые на цинковых столах тела.
— Нравится?
— «Все спят, спят на холме» [2] , - пробормотала я, героически борясь с подступающим обмороком.
Рин присел на один из столов, бесцеремонно потеснив мужское тело с вскрытой грудной клеткой.
— Сначала, так и быть, расскажу свою задумку. Хотя видеть ваши ошалелые лица и отпавшие челюсти исключительно приятно, томить не буду. Я хочу, чтобы вы почувствовали, что такое смерть. Точнее, процесс умирания, переступания через заветный порог, разделяющий мир грубый и мир тонкий. Момент этот важен — если помните, об этом говорилось, когда я пытался помочь вам вспомнить предыдущее воплощение. Он существенно влияет и на посмертие, и на новую жизнь в теле. Выберите себе по покойнику, кому какой больше нравится. И я по очереди перенесу вас в последние минуты его жизни. Мне не нужно запредельных впечатлений — тоннеля, толпы поджидающих родственников и прочей чуши. Когда душа оторвется от тела и понесется прочь, вы ее сопровождать не будете. Вернетесь сюда, в это прохладное и спокойное место, и расскажете о своих ощущениях. Всем ясно? Вопросов нет?
2
Э. Л. Мастерс
Присутствующие застыло молчали.
— Ну что ж. Начнем, пожалуй, с…
Брат задумался, и все напряглись.
— …с тебя, Маленький Человек. Тебе этот опыт дастся легко: ты привык переступать пороги в своих кислотных странствиях. К тому же добрая половина твоих стихов о смерти и умирании. Выбирай!
Маленький Человек, вздрогнувший при звуках своего имени, заморгал погрустневшими глазами. В голосе Рина звучало такое железо, что спорить было немыслимо. Потоптавшись, Вячеслав отправился в путешествие между цинковыми столами, вглядываясь в застывшие лица и голые закоченевшие тела. Вскоре замер возле одного из них и, шумно выдохнув, кивнул.
— Этот? Отличный выбор! — одобрил Рин. Он чуть ли не потирал руки, искрясь от радостного возбуждения. Соскользнув со стола и двумя шлепками почистив брюки на заднице, подался к покорной жертве. — Поддержите его, друзья! А то грохнется в обморок.
Мы послушно обступили несчастного собрата. Дрожь, сотрясавшая худое тело в потрепанном пиджачке, тут же передалась мне.
— Неужто так страшно? — В голосе Рина было искреннее недоумение. — Ты ведь не на тот свет отправляешься. Остаешься на этом! А ну-ка, процитируй для храбрости какой-нибудь стишок. Про «бездонную невесту», «неусыпную возлюбленную»… и прочую замогильную хрень.