Красные камни
Шрифт:
— Странно, что вы не ссылаетесь на программный труд товарища Сталина "Государство и социализм" — с показным удивлением замечаю я — где сказано, что Ленин, при всей его гениальности, сделал ту же ошибку, что и Энгельс с Марксом, считая, что коммунистическая революция победит одновременно во всех развитых странах. И не ожидал, что придется строить социализм в одной отдельно взятой стране, находящейся во враждебном капиталистическом окружении.
— Неправда! Читайте "О лозунге соединенных штатов Европы"! Где Ленин прямо указывает, что из-за неравномерности развития империализма, победа революции возможна в той стране, которая является наиболее слабым звеном.
— Победа, как начало все той же мировой революции — парирую я — которая должна последовать в самый короткий исторический срок. А не строительство социализма в одной стране, находящейся во враждебном окружении исторически долгое время. После Ленин написал "Государство и революцию", уже летом семнадцатого, где повторил все тот же вывод, поспешно сделанный им на основе единичного, короткого и неуспешного опыта Парижской Коммуны — об отмирании государства при социализме. Не следует его в этом винить — даже в двадцать третьем году по Европе еще гуляли последние искры так и не разгоревшегося мирового пожара, и не угасла еще надежда, что все же начнется. Но я уверена, проживи Ильич дольше, он обязательно бы написал, что в условиях осажденной крепости, в окружении капиталистических держав, сильных и мечтающих уничтожить нашу Страну Советов — организующая роль социалистического государства огромна для труда и обороны. Гениальность Ленина не в том, что он изрекал лозунги, вечные и неизменные на все времена — а в том, что он умел находить соответствие конкретным историческим условиям, текущей обстановке. А вы этого так и не поняли, сделали из Ильича икону, из его учения подобие священного писания, и молитесь на это как в церкви — а лично себя, новым пророком вообразили? Ответьте мне на вопрос…
За спиной Линника на стене натянут экран. И весь зал видит изображение, обложка той самой книжки, что у "новых молодогвардейцев" как программа. Лючия у проектора сидит — аппарат такой, что не диапозитивы показывает, а любой рисунок или текст можно вниз положить — недавно лишь такие появились, удачно что в университете нашелся.
— Сергей Степанович, касаемо вашего идеала — считаете ли вы, что мир, описанный в этом романе, который, смею предположить, хорошо знаком большинству присутствующих здесь, это истинный коммунизм?
— Да, без всякого сомнения! — кричит Линник — именно так мы видим идеальное общество будущего! И замечу, что этот роман в СССР не находится под запретом!
— Сергей Степанович, а чем научный коммунизм отличается от утопического социализма? Тем, что включает в себя не только описание конечной цели, но и пути ее достижения. И как вы видите переход к тому, что желаете — от того, что есть сейчас? Если как вы выражаетесь, "мелкобуржуазная стихия", желание собственности, семьи — пока преобладает в чаяниях большинства нашего советского народа. Честь и хвала тем, кто добровольно стал на стезю коммунара — но не будете же вы требовать от масс того же, что от отдельных энтузиастов? А что будет через сто, двести лет, как в этой книжке — уже не мы, а наши далекие потомки увидят.
— На потом хотите отложить? — восклицает Линник — "строил мост в социализм, не достроил, и устал, и уселся у моста"! Гнить в мещанском уюте конечно, куда приятнее, чем стиснув зубы, превозмогать и идти! Есть такое хорошее средство, дисциплина и самодисциплина — по капле выдавливать из себя буржуйчика! И самому, и товарищу помогать. Заставить, кто не хочет. Ну а безнадежных — отбраковывать. Это и есть классовая борьба, обостряющаяся при социализме, как учил товарищ Сталин. И как писал Ильич — легко расправиться с кучкой крупных хозяев, гораздо труднее одолеть океан мелкобуржуазной стихии, захлестывающий нас!
Ну вот вы и подставились, гражданин Линник! Сейчас я буду вас убивать. Пока что морально и идейно.
— И как же вы видите коммунизм, Сергей Степанович? Якобы добровольный труд по четырнадцать, шестнадцать часов — но каждый, кто не живет на работе, тот враг. Нет государства, как аппарата принуждения, зато каждый коммунар может и должен убить каждого, заподозренного в уклонении от построения коммунизма. Семьи и личное имущество под запретом — все должны работать за койку и пайку. И для поддержания трудовой дисциплины — над коммунарами есть доверенные, над ними особо доверенные — чье слово для нижестоящих, закон. И это ваш коммунизм?
Переключаю микрофон — нет, Лючия молодец, сама догадалась! На стене вместо обложки "света звезд" — слова. "Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является лучшим методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи" — Н.И.Бухарин. При всех переменах, у нас в СССР такие персоны как Троцкий, Зиновьев, Бухарин и прочие — врагами народа были и остаются. И слова их под запретом — лишь отдельные цитаты в учебниках нашей Академии приводятся (надо же знать идеи врага). В зале гробовое молчание. Ну а мне, как и Линнику, тоже нечего терять!
— Это больше на фашистское рабство похоже. В школах на оккупированной территории учили, что "честность, прилежание и покорность немцам, это божьи заповеди". Да и в самом Рейхе этот порядок "фюрерством" назывался, где каждый вышестоящий для нижестоящих, царь и бог. Вы, говоря о ленинских нормах, в своей "молодой гвардии" ввели абсолютное подчинение, кому — ну конечно же себе, непогрешимому! И убивали по собственному приказу!
На экране — фотография повешенной Ганны Полещук (переснята из следственного дела).
— Ее звали Ганна Полещук, ей было двадцать лет. Она ходила в ваш кружок, гражданин Линник. Ее убили за то, что она якобы нарушила вашу дисциплину. Вы кричите о коммунизме, гражданин Линник — так вам напомнить, что даже НСДАП называлась национал-социалистическая рабочая партия? Подлинный коммунизм — он для людей, обеспечивающий им подлинную свободу, самореализацию, достаток. Ну а вы под коммунистической риторикой, самую настоящую фашистско-рабовладельческую мерзость развели! Скажите, а самого себя вы в своих мечтах видели в какой роли — уж конечно, на самом верху, единственно свободным вершителем судеб других?
— Товарищ Ольховская — вы гадюка!
На ругань перешел — значит, сказать уже нечего! Можно добивать!
— Ай, ай, Сергей Степанович. Ганну Полещук обвинили в мнимом "предательстве" и вынесли приговор. Ну а для себя считаете вполне дозволительным… Товарищи студенты и преподаватели, я надеюсь, вы голос узнаете?
И звучит запись — как Линник читает вслух собственноручно написанный протокол. Слова, где он сдал трех исполнителей преступления (уже арестованных, о чем всему университету известно). Теперь слышу возбужденный шум уже с галерки, где студенты сидят.