Красные камзолы
Шрифт:
— Жора, тебе, кстати, рукав подшить надо. — заскорузлый палец капрала указал мне на лопнувший шов на камзоле. Ох ты ж блин! Когда это я успел, и как не заметил? — Ступай. И вы, хлопцы, тоже ко сну готовьтесь.
Они спать, а мне опять с шилом возиться! Бедные мои пальцы!
Глава 6
Говорят, когда прибудем в полк — жить будем на квартирах. По крестьянским хатам распределят или к горожанам в дома на постой. Это хороший стимул побыстрее закончить обучение и стать справным солдатом. Не, ну правда. Ведь вряд ли во дворе у какого-нибудь крестьянина или купца под окном притаится коварный барабанщик, чтобы в раннее утро прервать красочный
Проблему учета и контроля времени в военном городке решили просто. В небольшом двухэтажном здании, которое здесь исполняет обязанности комендатуры, а заодно гостиницы для присутствующих в учебке офицеров, есть часы. Большие такие, со шкаф размером. На улице у входа в здание висит небольшой колокол, под колоколом — солдат. Когда часы бьют сколько-нибудь часов — солдат у крыльца дублирует сигнал колоколом. Ну а когда колокол пробьет шесть раз — во всех уголках военного городка, у казарм, квартир старослужащих и просто на перекрестках начинают бить дробь барабанщики. Дешево и сердито.
Подъем, православные. Начинается новый день. Такой же промозглый и сырой, как и вчерашний. Казалось бы, вроде уже апрель, а все равно по утрам зябко. Хотя при чем тут апрель, если в нашей недоказарме-сарае не предусмотрено никакого отоплления кроме печки, на которой готовят еду. А я, кажется, начал простывать. На фоне усталости и недоедания поймать простуду — легче легкого. Особенно если за день пропотеешь как следует а потом продует холодным весенним сквозняком.
С едой беда. У них какой-то очередной пост, и все православные снова не едят мясо. Сметану, которую раньше использовали как первое, второе, соус и десерт — теперь не покупают. Да и не продают. Мясо тоже не купить. Какой смысл забивать скотину и птицу, если никто ее не купит? Молоко, яйца, даже банальный творог — все харам. То есть некошерное. Тьфу, блин. Скоромное, то есть. Тут же все ревностные христиане, пост блюдут, молитвы читают, на службы ходят. А холодильников не предусмотрено. Ну то есть, конечно, существует такое изобретение как ледник. Это когда зимой заготовят льда и присыплют опилками да сеном для термоизоляции. Говорят, такой лед может в подполе храниться до конца августа. Но поди узнай у местных, есть ли что полезное в леднике. Пост. Нельзя. Грешно. Иди отсюда, солдатик.
Потому на ранний завтрак и поздний обед — пустая каша без масла и сметаны, зато обильно, чуть ли не на четверть, заправленная луком и чесноком. Иногда бывает рыба. Мелкая, костлявая, но рыба. Тут у христиан разночтения. Какие-то батюшки говорят, что рыбу в пост можно, а какие-то — что нельзя. Хотя, может, от поста зависит. Тут постов много всяких разных, я еще не разобрался как следует.
От Ефима я уже прохватился за попытки шуткануть на религиозную тему. Он как раз учил меня молитвенному правилу и рассказывал о скоромной и постной пище. А я возьми и ляпни некстати вспомнившийся афоризм:
— Если бы в соблюдении поста еда была бы главным — то святыми были бы коровы.
Ударил он все так же, не меняясь в лице, без предупреждения и сразу в лоб. Скотина все-таки крестный. Надо будет как-нибудь, когда пост кончится и будет побольше сил, попросить научить меня этому удару. Подобный короткий прямой в голову очень полезно иметь в своем арсенале. Бокса в этой России еще не знают, что, однако, не мешает кулачным бойцам наносить эффективные удары. Им, ударам, без разницы, изобрели уже бокс или нет. Бац! И с копыт долой, лежи, разглядывай небо да считай звездочки. Очень хороший удар. Мне бы так. Эм… в смысле, я тоже такое уметь хочу. Нет, добавки не надо, крестный, я все понял.
— Ловкий ты, Жора. — Ефим протянул свою огромную ладонь и помог подняться.
— В смысле? Падаю уже не как мешок с навозом? — в голове звенит, а я все пытаюсь шутковать.
— Ты почти увернулся. Немцы это называют — рефлекс. Он, рефлекс, у тебя хороший. Будет толк.
И все, инцидент исчерпан. Я продолжаю размечать место под яму, которую мне же предстоит копать, а он стоит, подобоченясь, и учит молитвенному правилу. Иногда кидает в меня камушки. Это значит — я должен повторить что он сказал. Ну, после того как среагирую и увернусь, конечно же. Ну я и повторяю. Память у меня хорошая, получается повторять почти дословно, не вдумываясь в смысл.
Пока пост — в церковь надо ходить каждый день. Наша артель ходит вечером, перед отбоем. А в воскресенье еще и утром, на большую воскресную службу, не помню как она правильно называется. Ну и перечень молитв. Их надо знать наизусть, не только "отче наш", но и кучу других. Учу потихоньку.
А яму я копаю потому что кто-то из великих сказал: "Инициатива чревата исполнением". Потому что на безмалого полсотни здоровых мужиков, проживающих в нашем сарае нужен нормальный сортир. Тем более снег уже несколько дней как сошел и весна показала, как местные относятся к санитарным нормам.
Сортир — это проблема. Тут как таковых отхожих мест не придумано. Есть широкая канава в дальнем углу двора — туда ведра с нечистотами и выливают. Можно ходить в ведро — деревянная вонючая бадья такая. Но многие не утруждают себя таким и ходят на улицу. Недалеко, прямо около казармы. Обоссать дом, насрать за углом — в порядке вещей. Пол нашего сарая земляной, закиданный соломой. Ну так один особо умный рекрут ничтоже сумняшеся решил помочиться на стену прямо рядом со столом. Встал такой, сыто рыгнул, отошел от стола пару шагов и зажурчал. Ну я тут и психанул. Подбежал, мордой в стену приложил, выволок за шкирку наружу и еще пару раз втащил. Из казармы выбежал капрал второго капральства, а с ним Семен Петрович и еще несколько старых солдат. И вломили уже мне. Не очень умело, надо сказать. Бойцов уровня Ефима среди них не было, потому я ушел в глухую защиту, закрыв лицо руками, в основном все удары принял на блок. Пока суть да дело — Сашка сбегал за ундер-офицером Фоминым, благо он прохаживался где-то неподалеку.
Явление Фомина коллектив воспринял с облегчением. Капрал сотоварищи сбить с ног меня не могли, я прижался спиной к стене и достаточно уверенно блокировал их удары. Отступить им честь не позволяет, а пробить блок руками — не получается. Удары ногой — не удары вовсе, а так, лягаются. Увернуться проблем не составляет. То есть для победы над дерзким рекрутом им явно нужно что-то посерьезнее. Палка военная "шпицрутен" или даже холодное оружиен "шпага". А это уже чревато травмой, наказание никак не соразмерно проступку. Так что Фомин пришел вовремя — я весь в грязи и соломе от ботинок и кулаков противника, и они такие меня как будто пощадили. А то, что я в порядке, а у них уже дыхание сбилось, да на почве похмелья после вчерашнего — так оно со стороны не видно!
В общем, разбор полетов. Что, как, почему. Побитый мной солдат в непонятках.
— А что такого-то? Оно все равно в землю впитается!
Я говорю, мол, мы ж не свиньи так жить. Гигиена там, санитарные нормы…
Фомин недоуменно поднимает бровь.
— Воду же не из луж берете, а здоровую, колодезную? Умываетесь по утрам? Что еще надо?
Перевожу дух, считаю в уме до полутора… до десяти терпежу не хватило.
— Гадить где попало нельзя. Нужно отхожее место, огороженное. Чтобы, значит, и не воняло, и болезни не шли всякие. Сейчас как погода теплая пойдет — здесь же шмон будет как в свинарнике! Мы ж не кошки да собаки чтобы где хочу пописаю, где хочу эт самое…