Красные камзолы
Шрифт:
Старый командир десятой роты, куда нас распределили, так и не приехал из Кексгольма. Якобы заболел. Ну так оно всегда бывает. Как война — так большинство офицеров из дворян срочно начинают болеть и командование их заменяет европейскими наемниками. Нового ротного нам даже не успели представить, как он уехал обратно в Швецию. Временно исполняющим обязанности командира полковник Макшеев назначил порутчика Ниронена.
Легко сказать — отменили. Полковник и командиры батальонов разместили роты на постой, а сами уехали в штаб дивизии, в Ригу, готовить бумаги в связи с изменившихся диспозицией.
На время подготовки новых приказов рота разместилась в двух рядом стоящих деревеньках
Кроме всего прочего кромсали шпагами и штыками чучела. Как выяснилось, штыковой бой здесь — целая наука. Укол вниз, укол вверх, укол на выпаде, отбив… Причем после каждого занятия с чучелами Нироннен, который лично все это контролировал, не забывал напоминать, что штык — это крайнее средство. Потому как после драки на штыках мушкет может быть серьезно поврежден и его придется отдавать на ремонт в слесарку. А это — лишние расходы. Но продолжал гонять. Выпад! Укол! Выпад!
Шпагой почти не занимались. Здешние солдаты шпагу не уважали. Ну или просто не умели владеть ей на уровне мастеров. Потому таких маньяков-самоучек, кто вечером стоял в длинном выпаде со шпагой было всего ничего. Только мой шестак, если быть честным. Я, Сашка, Ерема, Алешка, Никита и Степан. Под присмотром нашего бессменного "дядьки" — Семена Петровича.
И еще обсчество расщедрилось — кто-то удачно сыграл в кости со снабженцами и рота разжилась нештатным бочонком пороха. Хватило на целых два дня настоящих стрельб. Сделали по два десятка настоящих выстрелов. По одиночке, целой линией, с ротацией линий… Чистый восторг. Да и чистить ружье оказалось совсем несложно. Ну как — несложно? У меня все сразу получилось, а вот тот же Сашка умудрился подогнивную пружину уронить в сено. Полчаса всем шестаком искали. Он как-то неудачно подцепил курок при снимании замка, и пружина с звонким "бзямм" улетела под ноги.
Впрочем, косячили все. То с разборкой и чисткой непорядок, то на редуте упадут куча-малой при попытке подсадить повыше товарища, а уж что касается ровной линии строя — так вообще беда. Первое время не получалось ни у кого, даже у тех, кто в роте еще со старого состава. Думаю, за эти две недели Фомин и Ниронен сломали не один десяток шпицрутенов о наши спины. Солдаты ворчали, конечно. Некоторые даже пытались огрызаться. Но вечером, за ужином, даже старики нехотя соглашались, что боевое слаживание — это важно. Особенно когда рота, считай, заново сформирована. Одних только рекрут новых семь десятков, шутка ли! Да солдат, переведенных из других полков — еще две дюжины.
Ну и бег по утрам. Началось все с меня и моего шестака — мы перед завтраком, босиком по росе в одном исподнем бегали по бережку Двины, проводили разминочный комплекс и купались в прохладной майской воде. Фомин это дело увидел, кивнул каким-то своим мыслям и на следующее утро бегали уже все стрелки роты, кроме ундер-офицеров и порутчика. И всю разминку на берегу стояли четверо ротных барабанщиков и отбивали ритм. Меня, помню, старики даже поколотить хотели за неуместную инициативу и придуманный ненужный напряг. Но не догнали. В итоге свели все в шутку и стали бегать. Тем более деревенские бабы начали по утрам выходить белье стирать на речку да на нас глазеть. Ну а кто из мужиков не захочет выпендриться перед барышнями? В общем, пошло дело.
Пожалуй, эти три недели до начала июня были первыми в этом мире, где наша толпа занималась чем-то похожим на военное дело из кинофильмов.
— Семен Петрович, а скажи, почему все это мы здесь делаем? Почему мы таким не занимались там, в Луге?
Старый солдат вынул ложку из деревянной миски, слизал с нее остатки каши и задумался.
— А пес его знает, Жора. Я так думаю, это все его сиятельство граф Шувалов со своими реформами завиральными. Там у себя во дворце придумает какую-нибудь ерунду, бумажку напишет да слугам своим отдаст. А что, как, зачем делать — то уже не его ума дело. Пока начальство сообразит что да как, пока до капитанов доведет, а те до капралов — глядь, а его сиятельство уже новую выдумку свою на бумагу записывает. Да-с… Не, ну так-то оно, конечно, дело годное. Ежели одно за год, и всем одинаково. А когда по десятку в месяц, да одно другому перечит, да еще и одним то, другим сё, потом перемешать — получается бардак-с. И сами отцы-командиры начинают все указы его сиятельства под сукно класть. В итоге полковник — он царь и бог в своем полку. Ему решать, как полк снаряжать, ему и ответ нести за его работу случись война. А тут целое сиятельство с кучей идей. И что получается, Жора?
— Эпидемия?
— Чаво? — недоумевающе поднял бровь Семен Петрович — ты, барчук, слова такие своему гувернанту говорить будешь, ладно? А мне давай попроще растолковывай. Оно так правильнее будет. Кто хорошо мыслит — тот все может простыми словами рассказать. А умничают лишь дураки, чтобы дурость свою скрыть за специально придуманными для этого словами, усек?
Я сделал виноватое лицо:
— Да не, Семен Петрович. Я к тому, что уж больно много офицеров спешно как бы заболели. Прям как моровое поветрие.
Семен Петрович благодушно улыбнулся.
— Ну так я тебе про то и толкую. Бумажками из Петтербурха совсем их замучали, вот они и решили по тихому все это бросить. А там оно глядишь и само утрясется. Вот, к примеру, новый артикул воинский в прошлом году вышел. Обязали его учить да на новое переучиваться. А в марте, когда мобилизацию объявили — сказали, что рекрут учить по старому артикулу, потому как нового еще не знают. Я так думаю — потому что его еще на другие языки не перевели, для офицеров из немцев. А теперь, гляди, опять все заново отменяют. Как тут ответственному офицеру не заболеть, а? Отож! А те, кто не заболел скоропостижно — те офицеры сейчас в Риге сидят в офицерском клубе, вино пьют да в карты играют, и ничего делать не желают. Как говорится — не спеши выполнять приказ, все равно отменят. Такие вот дела, Жора.
— Дядька, а еще скажи. Нироннену-то это зачем? Он почему с утра до вечера с Фоминым нас гоняет да учит?
Семен Петрович хитро прищурился.
— А это потому, Жора, что он сам из низов, наш брат-солдат. В свейскую войну десять лет назад он капралом был. Его рота сильно хлебнула лиха в тот день, когда Кексгольм приступом брали. Вот и учит на совесть. Опять же, кто роту в бой вести будет? Не барчуки же из дворцов, верно? Эти-то все будут поближе к штабу или у прапора на лихом коне гарцевать… эх ма!