Красные рельсы
Шрифт:
— Да. Эйб Миллер. Он был моего роста. И волосы у нас были одного цвета. Карабин, как ты знаешь, не слишком аккуратный инструмент. А если стрелять в упор — тем более. Миллер получил заряд картечи в лицо. Поэтому гроб и не открывали. — Он мечтательно улыбнулся. — Церемония, в общем-то, получилась что надо. Цветы на могиле, важные персоны: Джон Эверс, мэр города и другие. Честно говоря, Маркус, я немного обиделся, что ты не пришел.
— Я был занят, — сухо сказал Конкэннон. — Значит, никому так и не пришло в голову усомниться в личности убитого?
— Какие могли быть сомнения? На Миллере была моя одежда, а в карманах — мои вещи. Кто мог подумать, что это не Рэй Аллард, а другой человек?
— Может быть, твоя жена?
Лицо Алларда не изменилось. Он устало пожал плечами:
— Нет. Атена ничего не заподозрила. Поскольку никто не сомневался, что это я, ее даже не попросили опознать труп. Хотя нет, кое-кто все же понял, что в гробу лежал не Рэй Аллард…
— Я, пожалуй, знаю, кто это понял, — сказал Конкэннон. — Сержант Марвин Боун.
Боун хмыкнул, стоя у двери в той же позе. Не обращая на него внимания, Конкэннон продолжал:
— Разве Боун не участвовал в ограблении?
— Сначала он вообще ни о чем не знал. Но он бравый полицейский, наш сержант Боун! Он почуял что-то неладное, опросил работников поезда, потом поговорил с Атеной, потом — с хозяином похоронного бюро. Тогда я понял, что он меня вот-вот раскроет. Это было неизбежно.
— Тогда ты предложил ему часть добычи.
Аллард хотел улыбнуться, но побледнел от внезапного приступа боли.
— Чертов почтальон! — тихо пробормотал Рэй. — Он успел вытащить из мешка с письмами револьвер и попал мне в живот еще до того, как Миллер вскрыл сейф. Тюрк через секунду убил его на месте.
— А после того, как сейф открыли, ты застрелил Миллера и надел на него свою одежду.
Аллард развел руками:
— Ему не повезло, что он был похож на меня. Согласись, все было задумано неплохо. Мы скрылись с сотней тысяч долларов. И никто не стал меня искать: все считали, что я погиб.
— Кроме меня.
— Ты не в счет, Маркус. Мы друзья. Где мы только с тобой не бывали вместе…
Он когда-то спас Конкэннону жизнь, и сейчас хотел убедиться, что ничего не забыл.
— Ты ведь не выдашь меня, правда, Маркус?
— Теперь ты преступник.
— Мне приходилось выбирать: Миллер поступил бы со мной точно так же.
— Но ты все продумал заранее: ты спокойно застрелил его, а потом выдал его труп за собственный.
Аллард облизал сухие губы.
— Пусть так. Но ты мне кое-чем обязан, Маркус. Я не хотел об этом говорить, но теперь у меня нет другого выхода. Если бы не я, ты давно был бы мертв.
— Так я и знал, что мы к этому придем, — холодно сказал Конкэннон.
— Как я устал от вашей болтовни, — нетерпеливо вмешался Боун. — Знаю я таких, как он: всегда оставляют за собой последнее слово! Давай я его прикончу прямо сейчас, и дело с концом.
Рэй Аллард криво улыбнулся.
— Видишь, Маркус, Боун знает, что говорит. Ты представляешь для нас опасность, и он убежден, что единственный выход — отправить тебя на тот свет…
— А что думаешь об этом ты, Рэй?
Аллард посмотрел в потолок.
— Боун, оставь нас одних на минутку. Нам нужно поговорить.
— В таком состоянии это рискованно для тебя, — проворчал сержант.
— Выйди, — настаивал Аллард.
— Хорошо. Но мне это не нравится.
— Ты с ним обращаешься, как с дрессированной собачкой, — сказал Конкэннон, когда полисмен вышел. — Несколько дней назад я ни за что не поверил бы своим глазам.
Аллард улыбнулся.
— Деньги могут все… Хочешь денег, Маркус?
— Этих не хочу. На них слишком много крови.
— Не вредничай, Маркус, — сказал Аллард с бледной улыбкой. — У меня в брюхе все горит, а голова гудит, как осиное гнездо. Пообещай мне, что бросишь расследование. Я ведь имею право тебя об этом просить… — Он поднял руку и указал в угол комнаты: — Там, за сумками, есть бутылка виски; принеси-ка ее. Выпьем за старые добрые времена.
Конкэннон взял бутылку, и они по очереди торжественно приложились к ней.
— Что ты решил, Маркус?
— По-твоему, у меня есть выбор?
— Да, о Боуне забывать не нужно, — признал Аллард. — От него всего можно ожидать.
Конкэннон беспомощно развел руками.
— Пожалуй, ты действительно имеешь право меня просить.
На бледном лице Алларда появилась улыбка облегчения.
— Я знал, что смогу рассчитывать на тебя. Тюрк, Крой, потом Боун — все они хотели тебя убить. Они не видели другого выхода. Но я сказал им: «Когда придет время, мы с Маркусом сможем договориться». Я был прав, верно?
— Может быть.
Конкэннон взял соломенный стул и сел у кровати.
— Ты показывал свою рану врачу?
— Да. Тюрк нашел какую-то старую индианку. Она лечит травами, корешками и прочей ерундой. Теперь мне лучше. Через неделю я буду уже далеко…
— Почему ты попросил Боуна выйти? О чем нам следовало поговорить?
Аллард смущенно улыбнулся, и на его лице на мгновение появилось прежнее юношеское лукавство.
— Честно говоря, мне надоела его рожа. Тюрк, Крой и Миллер были при жизни не лучше. Знаешь, что я понял? Для преступника хуже нет, чем попасть в дурное общество.
Он хотел посмеяться собственной шутке, но не издал ни звука.
— Почему же ты стал преступником, Рэй?
— Деньги, — вздохнул тот. — Мне их не хватало. — Он удивленно покачал головой. — Странно: теперь я уже не могу припомнить, зачем они были мне нужны. Просто хотелось много денег. Они казались мне важнее всего в мире. А мне как раз предстояло везти их с собой. Собрать банду было проще простого: два головореза — Тюрк и Крой. Да еще Эйб Миллер, чтобы взорвать сейф. Дважды им повторять не пришлось: они хотели заполучить эти деньги не меньше моего.