Красными нитями
Шрифт:
— Ты главное молчи, — сказал Дазар, обернувшись на Рейна.
— Ага, — буркнул тот в ответ.
Дазар был хороший малый. Он не задавал вопросов — просто брал деньги. Киро свел Рейна с ним, и тот без лишних слов назвал цену за то, чтобы провести его ко дворцу, и сразу начал действовать.
Чем ближе они подходили к проверяющему, тем теснее народ сбивался в кучу. Рейн заметил, что на него с любопытством поглядывает девушка, и потянулся рукой к клейму, но вспомнив, что метку скрывала краска, просто поправил капюшон.
— И кого опять
— Не надо! — воскликнула другая. — Всё успокоилось, а тут и король, и эти рабочие…
Рейн едва сдержал довольную улыбку. Дети Аша начали свою работу. В газетах появились статьи, сочувствующие молодому погибшему королю. На улицах декламаторы обращались к народу и кричали о бесправии, о неравенстве, о беспределе власти. От одного к другому передавалось: короля убили — никто не произносил «Убил Совет», но это читалось в беспокойных взглядах, чувствовалось по сдавленным голосам и скованным позам.
— Ну, уже дело не только в рабочих, — сказал Дазар. — Торгаши вчера окружили здание гильдии и потребовали снятия таможенных пошлин между городами.
— А крестьяне разграбили поместье кира Фаила М-Рида! Хотели, чтобы он разделил урожай на всех поровну!
Люди живо подхватили обсуждение. То и дело звучали слова про короля, требования, стычки.
— Я слышал, — начал Рейн. — что гвардейцы прямо на месте судили и казнили кого-то из рабочих. Из тех, которые вчера стояли перед бумажной фабрикой Дика С-Исайда и отказались выходить на смену.
— Да, я тоже это слышал! — подхватил кто-то.
Рейну хотелось довольно потереть руки, но левой он держал корзину с яблоками, поэтому просто сунул правую в карман куртки и сжал в кулак. Скоро у Совета не останется ни одной опоры.
— Эй, идём, — поторопил Дазар.
— Имя, — спросил проверяющий.
— Брось, Кул, ты меня каждый день видишь.
Мужчина глянул на Рейна:
— А это кто? Ты сообщил, что с тобой новенький будет?
— Да когда? Жазил напился опять, мне срочно пришлось искать хоть кого-то. Кул, не дури, пропускай. Два года здесь хожу уже.
— Двигайся, не мозоль глаза.
Дазар и Рейн, держа корзины с фруктами, прошли по дорожке до входа и оставили их у стены, рядом с другими продуктами. В конце пустой комнаты, больше похожей на предбанник, стояли две женщины и увлеченно разговаривали
— Бывай, парень. Смотри, не чуди, иначе мне это дорого обойдется. Ну, вернее вам. Я своё спрошу, если что.
Дазар подмигнул и ногой задел корзину. Яблоки разлетелись во все стороны. Уже заходили две женщины с мукой, одной плод попал под ногу, споткнувшись, она полетела на пол. Разговаривающие бросились к ним.
— Да кто вас пустил таких! — зашипела служанка. — Что устроили, а ну собирайте все!
Рейн быстро взял одно яблоко, шагнул поближе к коридору, подхватил следующее. Затем потянулся туда, словно подбирая далеко укатившийся фрукт, а под шумок сделал ещё шаг и рванул вперёд.
Он помчался в правое крыло, к покоям, где вероятность встретить слуг была меньше. Завернув за угол и оглядевшись, Рейн стёр рукавом краску с клейма, снял куртку и затолкал её за цветок в горшке. Он остался в тёмной рубашке и светлом жилете — не слишком по-королевски, но лучше его любимых грубых курток.
По-хорошему, требовалось ещё немного времени, чтобы слухи укрепились в почве и расцвели, но каждый день был на вес золота.
Рейн дотронулся до кармана брюк, где лежала, как сказал Киро, самая совершенная бомба, которую делали мастера Канавы. Она не была достаточно опасной из-за малых размеров, но пару человек могла прикончить. Рейн отчаянно мечтал, чтобы эту бомбу удалось использовать — лучше на самом Совете, но его тупые приспешники тоже подходили.
Рейн крался по коридорам, заглядывал за угол, сразу шёл, не увидев никого, или выжидал, и уже почти добрался до зала, как позади послышалось:
— Кир Л-Арджан!
Он быстро повернулся, сразу хватаясь за револьвер, и увидел Насью. Она стояла с пирогом в руках, со смешно растрепанной черной косой и смотрела в ответ, растерянно хлопая глазами.
— Да вы… — начала она.
Рейн наставил на неё револьвер.
— Заткнись. Скажешь хоть слово — отправлю к Мадсу, ясно?
— Что я сделала? — руки женщины задрожали, и пирог упал, сразу став похожим на кучу дерьма, а блюдо с весёлым звоном разлетелось на кусочки.
«Что?» — хотелось громко выкрикнуть, но Рейн только пренебрежительно улыбнулся. Ничего не сделала, в этом и заключался смысл. Промолчала, когда так отчаянно были нужны слова правды. Если бы он узнал о замыслах Совета насчет Аста хоть на час раньше, успел бы сбежать. Но правды не дал никто — её пришлось искать самому.
Рейн вздохнул. Револьвер, казалось, сам просил выстрелить, и всё же он не мог нажать на курок. Эта была обычная трусливая женщина. Такие будут всегда, ведь страх не победить. Бороться надо с теми, кто этот страх внушает.
— Нет, прошу, — пискнула Насья.
— Заткнись, — повторил Рейн. — Ты меня не видела.
Он помчался дальше по коридору. Малый зал был заперт. Рейн достал из кармана отмычки и, присев, поковырялся в замке — совсем простом и старом, для него хватило пары секунд.
Внутри было так пыльно, что в носу сразу зачесалось. Он подпер ручку креслом, затем распахнул тонкие резные двери, ведущие на балкон — тот самый, откуда последний раз вещал король Рис, — и выскочил наружу.
Площадь Яра, выложенная чёрными и белыми плитами, с высоты второго этажа выглядела как шахматная доска с неровными клетками. Было около восьми утра субботы, но народу собралось достаточно — в этот день члены Советы принимали всех желающих. Здесь были и рабочие, и крестьяне, и торговцы, и люди посолиднее — все с одинаково недовольными усталыми лицами. Отличное время и отличная публика, пора.