Красный цветок
Шрифт:
От потери крови у меня кружилась голова. Действительность пыталась раздвоиться.
– Правда, что ль?
– осклабился Миа*рон.
– И что мне за это будет?
Сейчас как никогда требовалась Сила, но я не решалась ударить. Страх гасит душевный огонь не хуже, чем вода или земля гасит пламя. Одно неверное движение, и Миа*рон убьет меня. Может быть, очень пожалеет об этом, когда остынет, но это уже ничего не изменит. Затягивающая разум дурнота затрудняла принятие решения.
Неожиданно
Чеар*ре помог подняться на ноги. Он стоял между мной и Миа*роном, мокрый и злой. Веревки на его руках были разорваны, но и кожа напоминала лохмотья.
Оборотень потряс головой, злобно ощерившись:
– Я недооценил тебя, щенок.
– Бывает, - кивнул Эллоис.
– Ну, и что будешь делать дальше? Герой!
– По ходу - разберемся.
Я видела, как зрачки противника из человеческих вытягиваются в звериные.
– Прекрати, Мон*терей!
– вмешался Сан*рэно.
– Бездна! Ты ранил и её, и мальчишку! Зачем?
– А ты ещё не понял?
– презрительно скривился Эллоис*сент.
– Твой спутник психопат.
– Не мешайся под ногами, Сан*рэно, - рыкнул оборотень.
– Нам не нужна их гибель!
– пытался урезонить рыжий Монте*рея.
– Да плевать я хотел на то, что нужно тебе, ясно? Я хочу, чтобы он сдох!!!
Эхо не могло звучать в степях. Но мне казалось, что оно прокатилось. А затем стало очень тихо. Даже птицы затаились.
– Если ты убьешь Эллоис*сента, ты не сможешь заставить меня слушаться, - прошептала я.
Миа*рон дернулся и взглянул на меня. Очертания его фигуры отдалялось, уплывало.
– Она истечет кровью, если ей немедленно не помочь.
Голос, кажется, принадлежал рыжему. Но я не уверена в этом.
***
Придя в себя, я обнаружила, что лежу не где-нибудь, а на кровати. Значит, мы успели приехать? В неизвестный пункт?
Чувствовала я себя отвратительно. Шею ломило, хотелось пить. Но стоило сглотнуть, горло обжигало острой болью. Язык казался распухшим. Донимал страх, что в любое мгновение я могу начать задыхаться.
Вопреки опасениям, в комнате одну меня не оставили.
– Тебе лучше?
– спросил рыжий.
Он затачивал клинок, сидя у камина. Сталь тускло поблескивала.
– Не уверена, - отозвалась я.
Мне хотелось внимания, хотелось, чтобы со мной нянчились, за меня переживали. Я отчаянно устала от мужского мира. Случись захворать подобным образом в Светлом Храме, или в Чеаре*те, я подверглась бы совершенно другому обращению.
– Где Миа*рон и Эллоис*сент?
– Развлекаются.
– Развлекаются?
– удивилась я.
– Когда это они успели подружиться до такой степени?
– При наличии большого темперамента много времени не нужно, - сильные руки скользили вверх-вниз по клинку.
Туда-сюда.
Я вновь нервно глотнула. Движение отозвалось болью.
– Я не поняла, о чем ты тут толкуешь?
Рыжий повернулся. Пламя заиграло на лице, нарочито невозмутимо-спокойном. Лишь глаза смотрели напряженно.
Мне стало не по себе - в них мелькнула тень сочувствия.
– Все ты поняла. Миа*рон страшное создание, правда? Хотелось бы надеяться, что он знает, что творит.
Тело становилось ватным.
– Любятся они с твоим красавчиком, вот что.
– Ты лжешь!
– Оно мне надо? Но если не веришь, можешь сама посмотреть. Зеркало оборотень нарочно для тебя зачаровал. Не знаю, зачем ему это понадобилось. Но может быть, вы так привыкли развлекаться? В конце концов, ты - порождение тьмы. Извращенные любовные забавы для таких, как ты, - норма.
– Заткнись, сволочь, - сдавленным шепотом с трудом выговорила я.
Каждое слово, было словно воткнутая иголка.
– Продажная трусливая гнусь. Не смей меня оскорблять.
Судорожно сжимая пальцы на матрасе, я раскачивалась вперед-назад. Так часто делают сумасшедшие. В голове пусто-пусто. Но это только к лучшему. Пока так пусто, я могу не осознавать. Даже не задумываться, верю ли я сказанному?
Стоит ли идти и глядеть в зачарованное зеркало?
Стоит ли делать хоть что-то?
На сердце горячо. Печет, хлеще, чем в печке. В носу колется. Щиплет. И невидимая рука перехватывает больное горло.
Но я должна. Должна подойти. Должна узнать. Нет ничего хуже неизвестности и вечных сомнений.
Шатаясь, точно пьяная, я добрела до овального зеркала. Чтобы не упасть, пришлось опереться ладонями о стену. Подняв голову, я заглянула в холодную гладь. В ней тускло отражались неясные предметы; лицо, бескровное, бледное, неподвижное, будто гипсовая маска с искаженными чертами.
От взволнованного дыхания поверхность затянулась дымкой. А потом вспыхнула, освещенная десятками свечей в высоких канделябрах.
Миа*рон стоял на коленях, разведя их для лучшего упора. Распущенные волосы падали тяжелым блестящим шелком. Тонкая серебряная цепочка с изображением полумесяца мерцала на широкой груди, то и дело вскипающей перекатывающимися мышцами. Рот Миар*рона влажно поблескивал от крови.
Сыто, плотоядно облизываясь, он поднял лицо и в упор глянул на меня, насмешливо и глумливо.