Красный рыцарь
Шрифт:
— Много лет я избегал применять силу. Да и зачем ее расходовать понапрасну?
На этот раз женщина согласилась.
На озерной воде приготовили чай, поели холодного мяса и улеглись спать, свернувшись калачиками. Камни были холодными и мокрыми, но навес из шерстяных одеял и тепло лошадей в конце концов победили.
Караул несли по очереди. Капитану досталась вахта посреди ночи. Забравшись на скалу, он устроился высоко над берегом. Ветер стих, а с ним закончился и ливень, и молодой мужчина залюбовался сотнями тысяч звезд и луной.
«Мы можем поговорить?»
«Нет».
«Ты
«Нет. — Капитан взглянул на озерную гладь. — Отстаньте от меня. Вы не у себя дома».
У него разболелась голова.
Утром напились горячего чая, съели свежую пшеничную лепешку, приготовленную Мэг в углях на плоском камне, и двинулись в путь. Лошади устали и замерзли, но каким–то чудом ни одна ничего не повредила и не заболела, несмотря на проведенную в горах холодную ночь. Они двигались по тропе, поднимаясь вверх, через зеленый горный хребет на северном краю озера, затем спустились в неглубокую высокогорную долину, тоже застланную зеленым покрывалом, которую пересекала наполненная дождевой водой речка. Далее какое–то время отряд спускался по скалистому руслу, затем раза в два сократил расстояние, поднявшись на очередной горный хребет. Зелень холмов сбивала с толку — то, что выглядело одним бесконечным хребтом, на самом деле оказалось их чередой. Один за другим они становились различимыми в сумрачном свете.
Лорд–хранитель покачал головой:
— В прошлый раз здесь все было по–другому.
Ранальд рассмеялся:
— Здесь всегда все по–другому, верно?
— Не знаю, Ранальд, я здесь всего второй раз, — ответил пожилой мужчина.
— Я вообще здесь никогда не был, — проворчал Том, — но Гектор говорил, каждый раз здесь все по–другому.
Они поднимались все выше и выше. Через очередной гребень отряд перевалил, когда солнечные лучи начади пробиваться сквозь пелену облаков.
На вершине следующей горы имелось ущелье, в котором обнаружилась пастушья хижина. Из низкого дымохода вырывались клубы густого черного дыма. Вправо от стены каменного дома тянулись загоны для овец, словно все строение предназначалось исключительно для животных.
Тропа, теперь прямая, как стрела, вела с гребня горы прямо к двери пастушьей хижины.
— Вот так овцы, таких огромных я еще не видывал, — заметил сэр Алкей и мотнул головой, стряхивая с волос воду.
Они спустились по тропе. В каменной стене, возведенной вокруг хижины, нашлись ворота с богато украшенными железными петлями; перегнувшись через ограду, капитан открыл их. В противоположном конце загона, у скалистого выступа располагалась кирпичная конюшня. В ней оказалось одиннадцать стойл.
Капитан усмехнулся:
— Принимаю это за знак того, что нам тут рады.
И все же кирпичная конюшня выглядела здесь чем–то чужеродным.
— Я узнаю это строение, — вдруг заявил Гэвин, — это конюшни Тадеуша Пиэла.
Он посмотрел на Ранальда, тот кивнул.
— Из Харндона, — добавил мужчина. — Я и сам только что об этом подумал. Тепло, уют… — мечтательно выдохнул он.
Лошадей отвели в конюшню. Подкованные копыта гулко цокали по кирпичному полу, причем громче и резче, чем обычно, как заметил капитан. Все кормушки оказались наполнены овсом, на полу — свежая солома, в ведрах — чистая вода.
Наконец коней расседлали и сняли ношу с вьючных животных. Красный Рыцарь почистил своего нового скакуна скребницей и накрыл попоной, лежавшей тут же. Гэвин и Алкей поступили точно так же, да и лорд–хранитель с Ранальдом тоже. Плохиш Том с мечом в руках стоял у дверей дома.
— Не нравится мне все это. Здесь какое–то волшебство, — заявил горец, проведя большим пальцем по лезвию меча.
— Острым клинком тут ничего не решишь, — заверил его капитан, снимая сбрую с громадного жеребца горца. — Расслабься.
Но тот от дверного проема так и не отошел.
— Хочу поскорее убраться отсюда, — проворчал он.
Ранальд приблизился к брату и взял его под руку:
— Не таким же способом, Том. Успокойся.
Мэг улыбнулась сэру Алкею:
— Не могли бы вы снять седло с моей лошади, сэр рыцарь? Поможете бедной слабой женщине?
Мореец усмехнулся.
Швея сняла плащ, протиснулась мимо Плохиша Тома и подошла к двери. Затем вежливо постучала. Раздавшийся звук оказался неожиданно громким, подобно выстрелу из требушета в гробовой тишине.
Дверь распахнулась.
И Мэг исчезла за ней.
Лорд–хранитель, замешкавшийся у своего скакуна, выронил щетку.
— Черт, — выругался он, бросившись к двери, но та уже захлопнулась.
Пожилой мужчина постучал, дверь снова распахнулась, и он скрылся за ней.
— Думаю, нам лучше пойти всем вместе, — предложил капитан. Вытерев руки о солому, молодой рыцарь подошел ко входу. — Тебя это тоже касается, Том.
Горец тяжело дышал.
— Тут повсюду магия.
Красный Рыцарь кивнул и заговорил успокаивающе, как если бы обращался к своенравному коню или перепуганному ребенку:
— Так и есть. Мы в его руках, Том. Но ведь это нам и самим известно.
Горец расправил плечи:
— Думаете, я испугался?
Ранальд отрицательно качнул головой, а капитан, наоборот, кивнул:
— Да, Том, ты боишься. А если бы не боялся, сказать по правде, я посчитал бы тебя сумасшедшим.
— Каким ты запросто можешь стать, когда вздумается, — заявил Ранальд.
Том выдавил ухмылку:
— Что ж, я готов.
Капитан легонько постучал в дверь.
И та распахнулась.
Помещение было небольшим, с низким потолком, но при этом казалось на удивление просторным. Головой капитан едва не задевал потолочные балки, а ведь Том был гораздо выше него. В зале имелся камин с печным сводом, достающим до самой крыши, что было весьма непривычно. Пламя в нем полыхало в полную силу, бушуя во всей топке, в этом пылающем аду невозможно было рассмотреть по отдельности каждое бревно. Исходивший от очага жар прогревал весь дом, что радовало в столь холодный летний вечер.
Около очага стояли тяжелые деревянные стулья, накрытые шерстяными покрывалами. На некоторых были вышиты геральдические знаки, а на одном лежал гобелен, подогнанный и вытканный специально в виде чехла.