Красный сокол
Шрифт:
Фаила
Фаила не вела дневник, но я очень хорошо помню эту нашу встречу. Все записи от ее лица я показал Маларку за игрой в шахматы – в последнее время мы подозрительно пристрастились к этой игре – он сказал, что вышло весьма достоверно.
Приглушенный свет играет на мраморных стенах, окрашивает их в теплые желтые тона и кажется, что они сделаны из золота. Мы сидим за столом в моей приемной, как будто бы мы не супруги, а просто знакомые из высшего света. На столе ничего нет, даже обязательного кувшина с вином или с водой.
– Я улетаю, – Таал сидит напротив меня, локти на столе, подбородок лежит на сцепленных пальцах.
– Куда?
– Не могу сказать.
Я и не требую. Я не могу ничего у него
– Все так скверно? – спрашиваю я.
Уголки его губ подрагивают. «Может быть, да, а может быть, и нет». Но Царский дворец гудит как улей. Таал откидывается на спинку кресла, смотрит на меня своими льдистыми глазами, улыбается. Он всегда улыбается. Сначала это казалось мне фальшивым, потом пугающим, сейчас я научилась понимать.
– Когда ты вернешься? – спрашиваю я.
– Не знаю.
– Но ты вернешься?
– Конечно.
Он поднимается. Я тоже поднимаюсь.
– Возвращайся скорее, – я смотрю в пол.
– Конечно.
Он подходит ко мне и целует меня – легкое касание губ, почти формальное, ни страсти, ни нежности. Почему?
– Вернись, – повторяю я.
– Вернусь, – отвечает он.
Таал уходит, я оборачиваюсь и смотрю на дверь, за которой находится моя спальня. И пустая постель.
Денени
Из стенограмм Денени.
Два часа! Всего два часа! Ну что можно успеть за это время? Разве что с ума не сойти. Когда Великий Царь, Стоящий по правую руку и Командующие уходят из второй приемной, я выбегаю сквозь все еще открытую дверь, бегу по белому мраморному коридору, почти что выламываю фальшивую панель, которая закрывает проход на лестницу для слуг, и кубарем скатываюсь вниз. Если Великий Царь Таал Ламит когда-нибудь спустится по этой лестнице, ему покажется, что он попал на другую планету.
Цари Альрата обычно меняют столицу, когда приходят к власти, поэтому экваториальный пояс планеты усеян руинами прекрасных городов. Ландеру, нынешней столице Альрата, в этом отношении повезло. Ландер основал еще Великий Царь Лаир Тарт, столицу не менял его сын Великий Царь Вейт Ритал, а потом и Великая Царица Миртес. Нашему Великому Царю Таалу Ламиту Ландер достался во всем его величии: великолепный город с широкими проспектами, прекрасными кварталами знати и потрясающим дворцом. Царский дворец – отдельная история, о нем следует рассказать подробнее. Великий Царь Лаир Тарт не слишком концентрировался на мирских удовольствиях, поэтому построил дворец по образу дворца Царя Царей Хмаса, который, как известно, был в этих вопросах весьма непривередлив. Со временем Лаиру Тарту пришлось добавить золота и собственных изображений на стены, но ровно в том количестве, которое было необходимо, чтобы производить впечатление на послов Мирраера и Инсонельма. Великий Царь Вейт Ритал в отличие от своего отца сдержанностью не страдал и переделал интерьеры, в его правление в оформлении появились хрусталь и зеркала, что сделало дворец похожим на шкатулку для драгоценностей. В таком состоянии он и достался Великой Царице Миртес. У нее было много недостатков, но отсутствие вкуса к ним не относилось, поэтому она приказала своему фавориту Великом Архитектору Сентеку переделать дворец. О Сентеке можно говорить все, что угодно, но это был без сомнения талантливый человек. Он выгреб из дворца всю бархатную мебель, расширил оконные проемы и приказал оформить стены и полы в мраморе разных оттенков. Рисунки на нем – только черные контуры, и эта элегантная сдержанность создает впечатление, что ты находишься не на привычном Альрате, утопающем в золотой роскоши, а в каком-то другом месте, менее напыщенном и более понятном. Но еще больше Сентек сделал для нас, слуг. Сам будучи очень низкого происхождения, даже став придворным художником во время правления Великого Царя Вейта Ритала, он ни в коей мере не мог считаться аристократом, поэтому Сентек прекрасно знал, как устроен мир прислуги Царского дворца. Он часто бывал на нижних этажах, водил дружбу со стражниками и крутил романы со служанками. Когда он перестраивал дворец, то не забыл и о нас: лестницы стали не такими крутыми, коридоры шире, появились дополнительные проходы. Все то, на что поколения архитекторов до него не обращали внимания, Мастер Сентек сделал без малейших колебаний. В отличие от многих и многих он не забыл, что когда-то был всего лишь слугой.
Я бегу по лестнице, широкой и не такой крутой благодаря Великому Архитектору, но я все равно перепрыгиваю через ступеньки. Когда я спускаюсь, то сразу же попадаю в коридор, наполненный людьми, шумом и криком. Здесь не всегда так – только когда близится обед. Я расталкиваю людей, на меня ругаются, кто-то даже пихает в ответ.
– Рехнулся, Денени?
Даже если ты записываешь слова Великого Царя, никто не дает тебе права вести себя так нагло в помещениях прислуги. Я выкрикиваю извинения, но это помогает мало. Я спускаюсь еще на один этаж – здесь уже не так людно, но душно и влажно. Вообще-то, под Царским дворцом еще целых четыре подземных этажа. На верхнем – кухня, на втором, где я нахожусь сейчас, прачечная и мастерская, на третьем – хранилища, и только на четвертом, самом нижнем, жилые помещения прислуги. Большинство из нас живут во дворце, и только некоторые выходят в город. Я распахиваю дверь, и мне в лицо ударяет пар.
– Кто-нибудь видел Верин?! – кричу я.
– Дверь закрой!
– Иди уже отсюда!
– Здесь ее нет!
Я открываю следующую дверь – огромная комната, залитая ярким светом. Над столами склонились женщины, каждая занята кропотливым и тщательным трудом. Они шьют одежду для Царской семьи, по древним обычаям Альрата она может быть сшита только вручную. Не стоит и говорить, что такой одежды нужно много, поэтому в штате Царского дворца всегда состоит как минимум пятьдесят швей. Мастерская наполнена шепотом, шуршанием ткани, тихим пением. На мгновенье я замираю – это вам не прачечная, здесь тебя не просто мокрой простыней огреют… Но у меня всего два часа. Я прочищаю горло. Шепот и пение затихают. Несколько десятков пар глаз смотрят на меня.
– Извините, – заикаясь, говорю я. – Вы не видели Верин?
Пауза.
– Она была здесь час назад, – наконец, отвечает старая Илла, которая работает во дворце еще со времен Лаира Тарта, но до сих пор не потеряла своих зорких глаз, – взяла новое платье и понесла своей госпоже. Наверное, до сих пор там.
Я сглатываю. Вот ты ж…
– Спасибо, – я кланяюсь Илле так, как будто она сама Великая Царица, и пячусь к выходу.
– Беги-беги, Денени! – и в спину мне ударяет женский смех.
Им хорошо, они не улетают с Альрата неизвестно на сколько. Я поднимаюсь на кухонный этаж, снова проталкиваюсь мимо слуг и поварят, и в результате мне приходится подняться во дворец совершенно не по той лестнице, которая мне нужна. Я крадусь по Главной галерее, в которой у меня нет ни единого повода находиться, и в конце ее замираю. Налево – коридор, который ведет к покоям Великого Царя. Там я могу бывать и, собственно, там я только что и был, просто спускаться мне положено по другой лестнице. Направо – покои Великой Царицы и младших Царских жен. Чтобы найти Верин, мне нужно туда, но я не могу там находиться без поручения Великого Царя или, на худой конец, Стоящего по правую руку Царя. Стоять здесь и ждать, пока Верин выйдет? Бесполезно, потому что она воспользуется лестницей для слуг, а не пойдет по галерее. Ждать ее там? А если ждать придется слишком долго, и я не успею собрать свои вещи? Я сосредоточенно смотрю в пол, пытаясь понять, что же мне делать.
– Ты заблудился, Денени?
От неожиданности я подскакиваю на месте, поворачиваю голову и вижу Распорядителя дворца Уана, который идет со стороны покоев Великого Царя. Ну как идет… Уан до сих пор ходит прямо, но шаркает при этом так, что слышно в другом конце дворца. Удивительно, что он вообще еще ходит.
– Господин… – я сгибаюсь пополам, хотя такой поклон больше бы подошел для Великого Царя.
Если кто-то и может превратить жизнь слуги в Даут, то это именно Распорядитель Уан: я лишусь своей комнаты, у меня появится куча дополнительных обязанностей, и даже если я пожалуюсь Великому Царю, то Уан найдет тысячу оправданий своим действиям. А мне станет еще хуже.