Красота в наследство
Шрифт:
Кстати, отец Верку почему-то не интересовал. Все ее мысли замкнулись на матери. Может, мы так устроены? Кто-то, безусловно, и отцов разыскивает, но это в том варианте, когда у человека мать уже имеется. А если никого? Его образ всегда второстепенен. В силу природы, наверное. Отец предполагаем, мать несомненна. Не зря у хитрых евреев национальность по матери определяется. Кто его знал и видел, этого папашу, даже если он рядом по всем законам и правилам функционирует? Начнешь копаться — за голову схватишься. Вот прогрессивные американцы с их передовыми технологиями сунулись — и тут же открылось, что четверть детей не от их отцов. Дотестировались. Столько трагедий в семьях устроили. А нечего лезть, куда не надо. Природа лучше знает, от кого зачинать, а от кого нет. А женщина — часть природы. Ей лучше знать, кому давать, а кому нет. Бывают и недоразумения, конечно. Вот тогда и складывается все чисто по природному замыслу, независимо от человеческой воли. Больше детей — хороших и разных. Может, и нехороших, главное — разных. Разнообразие — тот материал, из которого можно что-то слепить. Не зря племена
А мать — это святое. Не всегда, но в основном. Кто детей воспитывает, кто их по жизни тянет, кто последний кусок отдает? Женщины, в подавляющем большинстве. Их природа озадачила, куда им деваться?! Причем озадачила с таким коварством, что только немногие смогли увильнуть, побороть свои инстинкты.
После первой неудачи Верка немного успокоилась и решила пока ничего не предпринимать.
Дел у нее было предостаточно — только успевай. Устроилась на курсы вождения. Водить машину она уже подучилась с Витькой. Несколько раз выезжали они на его разбитом «Москвиче» за город, совмещали приятное с полезным. Сидели в весеннем лесу, слушали проснувшихся птичек и трахались на заднем сиденье. Усталая Верка отдыхала, радуясь жизни. В последнее время она сильно изменилась, стала гораздо спокойнее и часто впадала в задумчивость. Витька косился в ее сторону, изумляясь такой перемене. От прежней горластой Верки почти ничего не осталось. И внешне она сильно изменилась. Такая стала дама. Он теперь ее даже побаивался. Но в сексе Верка была прежней, неутомимой и ненасытной. Позабавившись, заставила Витьку обучать ее вождению, объяснять, что и где, долго пыталась разобраться в начинке автомобиля, проявляя и хорошую память, и сообразительность.
На курсы она ходила, когда удавалось вырваться, через пень-колоду, но вождение старалась не пропускать. Инструктор поначалу пытался хватать Верку за коленки, но, к своему изумлению, схлопотал по уху. Отстал. Она сейчас была занята делом. Не до глупостей. Подзубрила правила и в конце июня получила права, сдав экзамен с первого раза «на ура». Осуществление мечты приближалось. По ее расчетам уже через полгода можно будет купить машину. И откуда в Верке взялась эта расчетливость? Она в жизни никогда ничего не планировала дальше, чем на ближайший вечер. А о деньгах имела представление в пределах покупки бутылки на вечер или, в крайнем случае, новой юбки и джинсов.
Ей помогла москвичка, та самая деловая дама, которая в свое время нашла ей московских клиенток. Дама была ушлая, в бизнесе работала давно, и когда Верка в очередной раз появилась у нее и начала трудиться, превращая ее голову в произведение искусства, Анна Петровна спросила ее, имеет ли Верка сбережения. Предупредила, что скоро грянут очередные финансовые катаклизмы в стране дураков, и «если у вас, Верочка, есть сбережения в банках, надо скорей их оттуда выручать, а то все потеряете». Дальше последовал инструктаж, оказавшийся впоследствии очень полезным. Повторится обвал рубля, и умные люди, имея на руках долларовую наличность, смогут ее преумножить раза в два-три. Главное — не суетиться и проявить осторожность. Верка все это намотала на ус. Проблем с банками у нее не было, поскольку свои две тысячи она хранила дома и у родителей в тайнике.
А в конце лета разразился кризис. Народ очумело метался по магазинам, скупая крупу и сахар, а Верка, взяв с собой Витьку, на машине ездила по обменным пунктам в Москве. У того тоже оказались дома доллары, Верке почему-то он поверил, и в результате оба оказались с хорошим приварком. Результат даже превзошел ожидания. Считай, машина у Верки в кармане и еще осталось на гараж. Кому — война, кому — мать родна.
Витька, обнаружив в своей старой подружке такие деловые качества, был ей очень благодарен. С гаражом и приобретением машины обещал помочь. Мужик он был деловой, но в данном случае понимал, что без Верки не смог бы провернуть такую финансовую аферу. Она, следуя своей тайной интуиции, периодически покрикивала на него: «Спокойно, Витек, не суетись, еще рано, нет здесь — поедем дальше». Проявляла хладнокровие. Явно пропадал в ней талант бизнесмена. Или полководца. Прямо Кутузов какой-то. Витька вспоминал с отвращением свою растелепу-жену, которая сидела дома, нянчила уже двоих детей, толстела не по дням, а по часам и только и знала клянчить у него то на шубу, то на стиральную машину Семьянин из Витьки был плохой, и все эти вещи казались ему жениной блажью и излишеством. К детям отцовской любовью он тоже не горел, воспринимая их как подтверждение своей состоятельности в жизни, и только. Правда, кормить семью считал своим долгом, что в наше время было в мужиках редкостью, поэтому жена за Витьку держалась, закрывая глаза на его похождения, которые тайной для нее не были.
За машиной ездили с Витькой и его другом два раза. Верка немного капризничала и придиралась. Она боялась промахнуться, они тоже. Наконец присмотрели хоть и подержанный, но в хорошем состоянии «вольво». Обратно Верка ехала за рулем сама, Витька рядом. Саша на его машине за ними. Сердце у Верки замирало от счастья. Она сама всего этого добилась. Ей нравилось ощущение дороги, нравилась послушная малейшему повороту руля машина. Умеют ведь делать, гады. Не зря полстраны пересело на иномарки. «Жигули» никто брать не хочет. Витька, глядя на нее, тоже решил менять свою развалюху. Деньги у него были, должно хватить, если эту продать. Подмалевать ее и довести до продажного вида надо. Ничего, ребята помогут.
Веркину машину загнали пока в Витькин гараж, а свою он ставил во дворе. В городке машины угоняли часто, но в основном новые и приличные. С гаражом ей надо будет поторопиться. Подходящий он уже присмотрел, недалеко от Веркиного дома. В жизни в маленьком городке есть свои преимущества. Не надо тратить два часа, чтобы добраться до работы, если сам город можно за сорок минут пройти из конца в конец пешком. А если ехать на автобусе, получается дольше, потому что автобус идет медленно и еще петляет по улицам. С гаражами — та же история. В Москве счастливы, если раздобудут гараж в соседнем районе, даже очень богатые люди. Какой комфорт — добираться на автобусе до собственной машины? Зачем она тогда нужна? Здесь же в пределах десяти минут ходьбы гараж найти можно. И неплохой.
За полторы тысячи баксов Витька гараж для Верки сторговал, заняв ей недостающие пятьсот. Она обещала вернуть их через полгода.
А у Верки началась новая жизнь. То есть продолжалась старая, но в новом, улучшенном качестве. Наверное, так, как она полюбила машину, другие женщины любят детей. Или мужчин.
Верка готова была вылизывать ее языком, чутко прислушиваясь к ее шуму, не болеет ли она, то есть не стучит ли, накормлена ли, то бишь заправлена? Садясь за руль, она прирастала к мягкому сиденью, а руки нежно держали баранку, как мать держит ребенка. Часто открывала капот и заглядывала внутрь, если бы не боялась испортить, то уже разобрала бы до винтика. Научилась легко менять колеса. Короче, влюбилась. Называла ее Лялькой. «У Ляльки масло надо проверить! Лялька жрать просит!» — такие фразы часто слышал Витька от нее. Созревшая для материнских забот, Верка так реализовывала свой инстинкт. Она бы забросила и работу, но надо было обеспечивать Лялькины потребности, а они были немалые. Вдобавок долг Витьке отдавать. По-хорошему, Верка иногда подумывала, что Витька мог бы и простить ей этот долг. Ведь благодаря ей он сам неплохо заработал. Но, с другой стороны, помог ведь и он ей немало. Так что все вроде справедливо. Придется отдавать. Работа у нее была постоянно. Клиенты старые. Она даже новых заводила неохотно. Дамы в Москву вызывали ее часто — не реже раза в неделю. Дома ждала своя очередь состоятельных клиенток. В отличие от всех остальных женщин, они следили за собой постоянно, независимо от сезона и времени года. Верка вспоминала, как в парикмахерской после зимнего затишья весной наступало оживление. Дамы снимали зимние шапки, а на головах их царил такой ужас, что они опрометью неслись в парикмахерскую приводить себя в порядок. Раз — и на все лето. Дешево и сердито. Баранчик на голове держится долго, а дома при помощи бигудей можно самой что-нибудь смастрячить. Эти же особы и зимой шапок не носили. Ездили в машинах без головного убора, в норковых манто и шубах. Такая у них была мода. Голова должна быть в порядке всегда. Вечером — тусовки, рестораны, да и дома старались выглядеть по-человечески.
После окончания курсов парикмахеров Верка нигде больше не училась, до всего доходила сама. Журналы, правда, доставала и смотрела. И несколько раз с удивлением обнаруживала свои находки, преподносимые как последние новшества в парикмахерском деле. Изобретенные ею самой разноцветные перья для собственной головы стали последним писком парижской моды. Правда, в интерпретации западных стилистов они выглядели диковато, переливаясь из оранжевого в зеленый и синий, а на Верке смотрелись как завершающий мазок мастера на полотне-шедевре. Ей иногда становилось обидно, когда она видела свои идеи, воплощенные в жизнь таким непотребным образом. А сложные конкурсные прически ее просто смешили. Вавилонские башни из волос выглядели нелепо. И за что получали награды мастера расчески и ножниц, Верке было непонятно. Ее труды в глаза сразу не бросались. Она создавала общий облик или, как модно стало говорить, имидж. Так она и работала. Трудно было, когда у дамы ну совсем плохие волосы, жидкие и тонкие. Но ей и тут почти всегда удавалось что-то придумать. Фантазия была богатая.
Сейчас работать стало легче. Ездила на машине. В первый раз сунуться в Москву, где на дорогах царил беспредел, Верка боялась. Не за себя, а за свою Ляльку. Стукнет кто-нибудь, поцарапает. Но потом привыкла. Водила уверенно. Незаметно вроде, а три месяца за рулем прошло. И несмотря на уже наступившую зимне-осеннюю слякоть, ставить машину в гараж Верка не собиралась. К Новому году долг Витьке был возвращен. Досрочно.
А потом ей вдруг стало скучно. Часто накатывала хандра, ничего не хотелось. «Зачем все это нужно?» — спрашивала она себя. Прошло уже больше двух лет после злополучного Машиного визита, перевернувшего всю ее жизнь. Верка сначала этого и не понимала, только потом до нее дошло, что, не переживи она тогда нервного потрясения, ничем этим заниматься бы не стала. Жила бы себе по-прежнему. А сейчас забыла уже, когда пила в последний раз, все за рулем да за работой. Стала припоминать, когда трахалась, и сама удивилась. Месяца три назад. И то за два года только с Витькой. Совсем дошла. А что имеет в результате? Машина — это хорошо, Ляльку свою она любила. Работу? Это под настроение. И если его не было, то во время работы Верка всегда увлекалась. Ей было интересно. Обязательства? Это единственное, что ее угнетало. Сложилось так, что покапризничай она раз-другой, и клиентка перестанет пользоваться ее услугами. Уйдет одна, другая — где Верка будет зарабатывать? Приходилось волей-неволей и рано вставать, и тащиться, пусть даже на машине, и себя на работу настраивать, когда настроения совсем не было. А то, из-за чего все это завертелось, она так и не сделала. То ли времени не хватало, то ли боялась.