Краткий курс теории смерти
Шрифт:
– Я неделю не усну! – опустила голову попутчица. – Откуда такое?
– В «Одесском вестнике» статья «Не выдержал ДОЗы?» В Россию информацию не пустили, а про Украину забыли.
Попутчица схватила газету и недоверчиво обнюхала.
– Кто в трагическую бумагу заворачивал воблу? Я бы живым закопала, а через год повесила.
Поезд вновь разогнался. За окном акварельная пастораль середины осени. Не только природа разбрасывает краски, серые платформы запятнаны яркими зонтами и дождевыми накидками. Стоят вёдра облепихи, поздних яблок и грибов. В отличие от сибирских садоводов, местные
Болдинская осень для пенсионера – тропинка к Пушкину. Когда в кармане льготный проездной, а ведро наполнено урожаем, достань из кармана томик Александра Сергеевича. Полистай в электричке заскорузлым пальцем, другого времени не будет.
Поэзия осени озарила романтикой тему бегства от бандитов. Старой разбитой дорогой пробраться в затерянное садоводство. Найти брошенный домик, с печкой и сортиром. Пересидеть у огня зиму, мечтая и сочиняя стихи. А весной отыскать первый цветок и подарить девушке.
Неумолимое движение поезда прерывали станции. Люди уходили из вагона как из жизни. Глеб прочитал, что генерала ДПС убило листом ДСП.
Глава 3
Печатные строки поплыли, глаза стали слипаться. Голова откинулась, газета упала.
Глеб очнулся, когда Питер надвигался промышленными зонами. И поймал любопытный женский взгляд. Попутчица сменила хламиду обтягивающей кофточкой, сделала макияж, спина прямая, грудь вперёд.
– Противный был тип! – оправдательно повела плечом.
Близко расположенная женщина напрягает автоматически, и Глебом овладела некая игривость. Он прыгнул вниз и разминочно подвигал мышцами.
– Вы бы в Сан-Франциско не дали Савельеву умереть? – шевельнулись накрашенные губы.
Проехать женщине по ушам – святое дело, неподходящей темы здесь нет.
– Да. Он испугался бы неожиданной смерти и перестроился.
– Меня зовут Ирина Фланова! – заглянула в глаза попутчица.
– Очень приятно! – Глеб назвал себя, прикидывая объём прежде скрытых форм.
Ирина Фланова ухватила за рога:
– А есть признак смерти на сто процентов?
– Чёрная метка? Пока нет, но мечтаю найти.
Глеб осторожно провёл ладонью дамы по двухдневной щетине лица. Удивлённая Фланова не сопротивлялась.
– Щетина – не прозрачна и отбрасывает тени.
– Да вы что? – струсила Фланова.
– Но слабые, их не видно. Признак смерти может быть слабым.
– А сильным? – высвободила руку Фланова.
– Типа вмятины на автобусе? – Глеб слегка надавил бок женщины. Руке было приятно.
– А физики много думают, поэтому живут долго? – не отстранилась Фланова.
– Физики вообще не думают. Лукаво притворяются! – пересел Глеб на женскую полку.
– Притворяются? – взмахнули искусственные ресницы.
И Глеба, как говорится, понесло.
– Знаете, Ирина, какой в криминальном разгуле плюс? Можно купить пистолет и направить на физика, – говори, отчего сила тяжести? Он и сознается в непонимании. Не могут физики построить теорию, описывающую реальность, всё подгоняют под ответ. «Давайте допустим, что». «Не будем рассматривать, если». Между собой договорились противоречий не замечать. А с природой договориться не смогли, там свои законы. И что? Эти материалисты поверили в бога и ринулись в церковь. Лучше верить, чем признать собственную интеллектуальную недостаточность. Раз они не решили задачу, так угодно богу!
– Ну, скажете! Академик Великов не понимает тяжести? А вы читали про ужас в Воронеже? Пришельцы потащили мужика не в свою тарелку, и завопил трудяга – ничего не знаю! Удивились инопланетяне – а кто знает? Академик Великов! – признался мужик и был отпущен. Видите, в критические дни народ вспоминает Великова!
– Народное уважение сделало академика напористым и разнузданным… – Глеб обхватил талию Флановой. – С семидесятых годов Великов обещает токамак, которого сделать нельзя. Токамак – магическое заклинание для народа и партии. Они верят, а мистификатор гребёт народные деньги. Советские газеты и телевидение обещали управляемые термоядерные реакторы, плазменные МГД – генераторы и двигатели. И где это?
– Почему же физики долго живут? – упрямо махнули ресницы.
– Их теория Эйнштейна предохраняет. Которую не любят, но помалкивают – иначе заклюют консерваторы. Однако польза есть. Относительность заклинивает мозг несовместимостью со здравым смыслом. И в фоновом режиме мозг до старости пытается совместить. Вечная задача и продляет жизнь.
Произнося тираду, Глеб подтягивал женщину за талию. Вдруг Фланова заныла:
– Пропал великий человек, помогите найти!
Глеб отпустил талию и отсел. Не лучший повод продолжить знакомство.
– Может, умер?
Лицо женщины надули слёзы.
– Ладно, попробую, – слабохарактерно пообещал Глеб.
Колени Флановой сползли на пол, остальное тело повалилось на Глеба:
– Учитель!
Навал женской массы ошеломил. Тут поезд и остановился, Московский вокзал.
– Извините, но не могу молчать! – резво вскочила Фланова.
– К вашим услугам! – в кармане нашлась бумажка с питерским телефоном.
Фланова расстегнулась и сунула её под красный лифчик. Оставив Глеба гадать, красные ли на ней трусы, женщина нахлобучила пуховик и заклеила липучки. Накрашенные губы прощально улыбнулись, она подхватила клетчатую сумку и устремилась в тамбур.
Снаружи поезда встречающие махали цветами и разборными тележками. Заглянуло в окно и исчезло лицо, перекошенное ответственностью. Мимо двинулась толпа с чемоданами и сумками, поплыли длинные багажные телеги. В мешках повезли почту.
Фланова ушла, и что осталось? Порывистость, большой бюст и длинные ноги, тело завёрнуто в стёганую колбасу. Сначала навалилась, потом убежала. Хуже всего, что это Крупская, потерявшая Ленина. И шансов нет.
«Читала Карла Маркса – будто живую воду пила», – писала молодая Крупская. Будущий избранник представлялся тоже косматым. Выбирала глазами, а нашли уши. Марксистский кружок случилось посетить приезжему волжанину. Скромно помалкивал, но когда провозгласили целью образование народа, злобно захохотал. Крупская вздрогнула – так смеётся гений! И пошла к Ульянову писать листовки и организовывать демонстрации.