Крепость
Шрифт:
Затем смолкает на некоторое время, и посмотрев мне в глаза, говорит:
— Одно за другим. Их еще надо обучить работе со шноркелем.
Слова прозвучали более чем цинично.
Старик быстро добавляет:
— Learning by doing, — и теперь заметно доволен собой.
После обеда встречаю Морхоффа во дворе флотилии, и замечаю, что он хочет о чем-то поговорить. Я едва успеваю сказать хоть слово, как мы уже спускаемся по лестнице и далее в направлении бассейна. Там повсюду лежат штабеля досок и бревен, так что мы легко находим место и присаживаемся.
Морхофф не был на обеде, и, судя по виду, не отдохнул. Но зампотылу уже покормил его.
Теперь он только пыхтит и затем произносит, словно хочет надиктовать мне в блокнот:
— Вы наверно уже знаете, что мы затем, я имею в виду, после того, как с Шербуром было все ясно, хотели постучать в дверь к англичанам?
Морхофф смотрит при этом не мигая. Не дождавшись от меня никакой реакции, умолкает. Я вижу со стороны, как он тихонько кивает головой. Вспоминает? Внезапно он снова собирается и говорит:
— При проходе Канала были совершенно сумасшедшие условия: Прежде всего, мы не получали никаких радиограмм, и потому не знали, где вообще находились. Своего рода игра в жмурки! Вы же знаете правила этой игры: Водящего с завязанными глазами поворачивают пару-тройку раз, и затем он должен идти искать, с палкой в руке: жмурки…
Я бы попросил его не украшать свой рассказ такими ссылками, а рассказывать дальше в соответствии с записью в журнале боевых действий, но молчу. Однако Морхофф, кажется, находит удовольствие в найденном им сравнении.
— Да. Английские сторожевики обеспечили нам повороты наилучшим образом. Мы просто больше не могли следовать — я имею в виду без наличия обратной радиосвязи, запасным курсом… А определение своего местонахождения? Об этом и вовсе нельзя было подумать! Там могло помочь только пеленгование по береговым ориентирам. И мы ведь такое сделали! Мы взяли пеленг на какой-то маяк. Он называется…, как же он называется, однако? Да ладно, но он не был нашим. Я хочу сказать: Он вовсе был не тот, на который мы полагались. К счастью, я снова все перепроверил — и это показалось мне довольно странным. И тут выяснилось, что пеленгование вовсе не могло быть Ouessant. Это был мыс Kap Lizard — английское побережье вместо французского. Это нас запутало чрезвычайно…
— А как насчет компасного курса? — спрашиваю недоуменно.
— Тот работал как надо! Ошибка была в том, что мы ушли, при постоянном преследовании и переходам на запасные курсы, слишком далеко на север — пожалуй, непосредственно к английскому берегу… Согласитесь, — Морхофф добавляет словно извиняясь, — что есть смертельное различие, в возможности спокойно и внимательно рассмотреть панораму побережья стоя на мостике с биноклем или осматривая местность только через перископ… Но даже этого мы не могли себе позволить. Мы вовсе не решались больше на это — задрать наш член из-под воды! И вот в таком положении открываешь нечто новое и начинаешь разгадывать загадки!
А я вспоминаю, с каким трудом в свое время на U-96 нам удалось найти входной канал у Vigo. Представить только, мы должны были найти его на перископной глубине!
Отчетливо видно по Морхоффу, насколько он все еще возбужден: Он говорит так, будто хорошо выпил.
— Перед Брестом мы еще чуть не поймали мину… — и тут же исправляет себя: — Но лучше расскажу все по порядку: После выправления курса мы нашли, наконец, подходный буй Бреста, быстро всплыли и передали — в нагляк — радиограмму: «Могу ли я войти?»… Пуганая ворона и куста боится. Мы хотели знать, возможно ли пройти в Шербур вопреки всем рискам! Ну, и затем как обычно: никакого ответа. Для нас это значило: немедленно лечь на дно, ждать и пить чай… И тут слышим стук поршневого двигателя. Ну, мы опять всплываем, а там прибыло сопровождение — а именно чадящий по-черному минный тральщик. Ну, мы пошли верхом на дизелях и получили сигнальный контакт, через сигнальный прожектор: «Все нормально». Мы затем аккуратно передаем сигналами вопрос, можем ли идти им навстречу. Они сигналят в ответ: «Да, пожалуйста!». Я даю команду: «Оба дизеля средний ход!», дизели начали работать с обычным звуком — и уже раздался шум за кормой — но какой! Не дальше чем в 50 метрах за нами поднялась мина. Тут-то мы и обосрались по самое не могу…
Морхофф смолкает. Ему требуется некоторое время, чтобы успокоиться.
— Из-за этих чертовых боеприпасов, конечно, — говорит он, словно извиняясь. — Вы же знаете: полностью забитые боеприпасами, по горло!
Мне, пожалуй, следует что-то сказать, но не произношу ни звука. Меня тоже обуял ужас. Я радуюсь, когда Морхофф продолжает:
— Так четко, в сопровождении, они провели нас по каналу: Представьте, только 30 метров под килем — и целых три эсминца. Они буквально окружили нас. Все шло как по писанному: Один эсминец со стороны бакборта, один по правому борту — они держали нас своими сонарами, а третий прикрывал от нападения, согласно инструкции. Просто чудо…
Морхофф встряхивает головой. Его веки хлопают так быстро, будто должны отогнать злых духов.
— Имеется только одно объяснение того, что они не поймали нас, — говорит он, придя в себя. — Группа охотников не учла сильное течение. Они чистили и чистили море, словно граблями в поисках нас и при этом были довольно медленны, а мы были полны решимости выжить…
Морхофф наверняка знает, что его проход по Каналу лишь вполовину может объяснить его удачу. А вот то, что он возвратился на лодке без потерь, является и остается чудом. Одно из тех, едва ли правдоподобных чудес, которые относятся к этой войне на море.
— В любом случае, нам невероятно повезло, продолжает Морхофф, будто прочтя мои мысли. Внезапно он подпрыгивает как при тревоге. Но, всего лишь посмотрел на наручные часы.
— Боже мой, через пять минут я должен докладываться шефу!
Полный кавардак! думаю я и еще: Теперь он снова должен будет все это докладывать… Но вероятно на этот раз, сможет более рассудительно это изложить, как того требует Старик.
Утром, с важным видом, в кабинете Старика появляется зампотылу. Он буквально раздулся от важности.
— Мы эффективно разрешили возникшие проблемы, — зампотылу вновь демонстрирует, что он подразумевает свод установленных правил и предписаний по флотилии, и как удачно ему удалось их обойти, и сдержанным голосом рапортует: — появившиеся в ходе подготовки мероприятий по обороне базы.
— Хорошо, молодец! — у Старика улучшается настроение, и когда он видит удивленное выражение лица зампотылу, смотрящего на кипы бумаг, нагроможденных и на письменном столе и на полу, ровным голосом добавляет: