Крепостной шпион
Шрифт:
Миновав слободу Измайловского полка, Трипольский ещё сильнее пришпорил лошадь. Но когда слева показалась ограда знакомого кладбища, немного сбился с взятого темпа, перекрестился и опять вонзил шпоры в бока своего скакуна.
Звонить перестали. Было около семи часов утра. В голове Андрея крутились слова толстого повара: «Уехала она, барин, часу в шестом как уехала. Я думал, так должно быть. Вы знаете, барин, у меня сон плохой, вышел подышать, смотрю коляска стоит, тройка белая».
У Московской заставы одинаково всадника остановил часовой.
— Невесту у меня увели,
Неожиданная откровенность барина и чужое несчастье почти разжалобили солдата, и он больше не просил подорожной, но, увы, расспросы почти ничего не дали. Солдат не видел никакой коляски.
«Граф Виктор, уж наверное, не мог так быстро выправить подорожную. Куда же он делся? — размышлял Трипольский. — Путь один. Солдатик вряд ли перепутал».
В эту минуту совсем недалеко громко замычала корова. Трипольский обернулся и замер в догадке. Вдоль тракта тянулась отдельная, разбитая тысячами копыт, дорога. Здесь, без всякой подорожной, гнали мужики с утра до вечера свой скот на городскую бойню.
«Никогда дворянин не позволил бы себе и шагу ступить между скотиной и чёрного люда».
Было совершенно невероятно, но беглецы проскочили мимо застав по этой скотопрогонной дороге.
Сухо было. Ни капли дождя на протяжении последних недель. За лошадью Трипольского поднималась длинная пелена пыли. Андрей Андреевич вошёл в азарт погони. Он всё сильнее и сильнее пришпоривал свою лошадь и шептал: «Я вас настигну. Настигну и зарублю на месте мерзавца! Никаких дуэлей, никаких даже разговоров не будет, сразу зарублю. Не буду ничего спрашивать. А потом, когда упадёт он в пыль… — представляя себе эту картину, Трипольский даже заскрежетал зубами от возбуждения, — паду перед Анной Владиславовной в ту же пыль на колени, склоню голову и попрошу простить меня. Попрошу её стать моей женой».
Проскакав, не щадя лошади, до развилки, от которой начинались две дороги — одна на Царскую Мызу, вторая на Новгород — Андрей Трипольский спешился и, наверное, целый час потратил, выясняя отношения с молоденьким поручиком, не желающим пропустить его. В результате Трипольский расплатился золотой табакеркой, к счастью нашедшейся при нём и, вскочив в седло, устремился дальше по Новгородской дороге.
Ещё через пятнадцать вёрст Андрей Андреевич, наконец, сообразил, что вот так с одного маху ему не достигнуть беглецов, и завидев покосившееся здание станции, подскакал к нему и спешился.
Сразу, не успел он ступить на порог, вышел плешивый кривой на один глаз смотритель. Смотритель разводил руками.
— Что, нет смены? — хватая за грудки, спросил Трипольский.
— Будет, будет, — забубнил смотритель. — Должны свежих корней из усадьбы привезти. Местный помещик третьего дня брал. Должны привезти. Да вы погодите, барин, отдохните пока, выпейте вина.
Станция внутри оказалась куда пристойней, нежели выглядела снаружи. Кроме обычных скамей по стенам здесь стояло несколько столов, и между столами ходил мальчишка, разносив выпивку и закуски.
— Выпьете, барин? — спросил угодливо смотритель, проследовав за Трипольским. — Может быть, покушать хотите?
— Квасу бы, — всё ещё ощущая остатки утренней головной боли, попросил Трипольский. — Квасу и хлебушка, больше ничего не нужно. А если мне лошадей в ближайший час не найдёте, честное слово, зарублю.
Время клонилось к полудню. Немного успокоившись после бешеной скачки, Андрей Андреевич осмотрелся. Приезжающих не было. За соседним столом сидели несколько плечистых парней. Они играли в карты — азартно резались в «Три листика».
Голые по пояс, они показались Трипольскому сошедшими с английской гравюры, изображающей пиршество пиратов. Все в татуировках, длинноволосы. Волосы перевязаны в пучок на затылке. Парни хлопали картами с такой силой, что стол готов был развалится, а глиняные кружки подскакивали при каждом шлепке.
— Тут не проезжала лакированная чёрная коляска, запряжённая белой тройкой? — спросил у смотрителя Андрей Андреевич, принимая большую глиняную кружку до краёв налитую квасом и поднося её к пересохшим губам. — Молодая дама и красивый молодой человек. Они едут без кучера.
Смотритель, стоявший подле стола, попятился. Трипольский замер. В комнате наступила томительная тишина.
«Что же я такого спросил? Бо-о-же! — вдруг осознав своё положение, подумал он, поворачиваясь к картёжникам. — Это те же самые английские каторжники!»
Солнце, проникающее в маленькие окна, сильно прогревало внутренность комнаты, но света давали немного, правда, и в этом свете Трипольский хорошо увидел, как вытянулось лицо смотрителя.
— Была такая коляска, — отступая, сказал тот. — Точно, без кучера и девушка была. Только они не остановились даже, проскочили дальше. А зачем же им было останавливаться?
В глазах смотрителя Трипольский увидел ужас.
— А ерунда, — сказал он и допил свою кружку. — Это я так спросил. Я уже два раза по дороге их обогнал, а теперь, вроде, они меня опять обошли.
Стараясь не делать резких движений, Трипольский поднялся и сделал вид, направился к двери. Сквозь окно он увидел, наконец, то что хотел скрыть от него смотритель.
По другую сторону дома стояли две белые лошади. Лошади были уже распряжены. Третьей лошади видно не было, но это не имело значения. «Одно из двух, — соображал он, — либо Виктор получил свежих лошадей и укатил, либо он где-то здесь рядом. А если он рядом, здесь должна быть и Анна Владиславовна».
Распахнув двери на улицу, Трипольский поискал лакированный чёрный экипаж. Перед станцией было пусто.
«Всё-таки уехали».
Уловив за спиной скрип, Трипольский одним движением выхватил саблю. Полуголые англичане поднялись из-за стола — карты были рассыпаны и оставлены. В руках двух из пяти злодеев появились клинки.
Не нужно! Не нужно здесь! — запричитал смотритель. — Уйдите на улицу, господа, на улицу!
Трипольский сделал ещё один шаг назад и толчком колена запахнул дверь. Он рассчитал правильно, резкое движение вызвало моментальную реакцию — один из бандитов тут же ударил сапогом дверь и выскочил наружу.