Крещенные кровью
Шрифт:
– Тогда его надо вытащить из расщелины и похоронить.
– Еще чего не хватало. Он сам нашел себе могилу. А мы сейчас перекусим тушеночкой и, если не возражаешь, дальше двинем…
Они уселись у костра. Калачев быстро отогрелся и воспрял духом, с усмешкой вспоминая подробности происшествия.
– Послушай, а для чего ты Ржавого взял? – спросил он, посмотрев на Яшку.
– Это вообще Горовой предложил. Для достоверности…
– Чтобы думали, что мы на «консервы» прихватили Ржавого?
– Именно так, – улыбнулся Яшка.
– Наверное, потому Ржавый и убежал из нашей компашки, – предположил Степан.
– Наверное, – пожал плечами Яшка. – Теперь уже об этом никто никогда не узнает.
Перекусив, покурив и отдохнув, беглецы продолжили свой нелегкий путь по тайге.
– Потерпи, Степаха, до жилья уже немного идти остается, – подбадривал Калачева Яшка, шагая вперед. – Я рысь давеча внимательно осмотрел и увидел рану у нее на бедре.
– Рану? Какую? – удивился Степан.
– Ясно какую, огнестрельную.
– Так зверюга была подранком?
– Так точно… Вот потому она на нас и набросилась.
– Ну а как ты связываешь кошачью рану с близостью жилья?
– Охотники их глухих таежных сел далеко в лес не забредают. Зверья, как правило, и рядом с поселками навалом и нет нужды за ними в дебри забираться!
– Так, значит, нашим приключениям подходит конец? – обрадовался Степан.
– Возможно, если мы выйдем именно на тот поселок, к которому и направлялись, – отозвался Яшка, ускоряя шаг.
7
Пришлый он и есть пришлый. Любой приехавший из дальних краев тут же получал этот ярлык и жил с ним долгие годы.
Васька Носов появился в поселке перед самой войной, и на то имелись свои причины. Он уже был не такой, как раньше, – осунулся, сгорбился, щеки ввалились. От прежнего Купца, деятельного, изворотливого и жизнелюбивого, не осталось и следа. И всему виной болезнь, которая подтачивала его силы и не поддавалась лечению.
Впервые он почувствовал странное недомогание еще в Тамбове. Обокравший его Аркашка Косогоров неожиданно нашел Ваську в городе и вернул все украденные деньги. Сделал он это не по доброте душевной и отнюдь не от угрызений совести. Просто Фома Бортко, страховавший «Артиста» в поезде, признал в «терпиле» авторитетного вора по кличке Купец.
Тамбовские воры встретили собрата с распростертыми объятиями. Его поселили в надежную хату и всячески способствовали адаптации на новом месте. Однако от участия в кражах, разбоях и грабежах Васька всячески сторонился, объясняя свою пассивность плохим состоянием здоровья. Воры верили ему на слово и на дела с собой не приглашали.
Немного обжившись и обустроившись, Носов приступил к реализации своей мечты. Для начала он тщательно ознакомился с городом и его окрестностями. Затем, с помощью воровского сообщества, нашел то место, на котором когда-то давно находился особняк купца Ивана Сафронова. Но поиски клада оказались напрасными и, кроме разочарования, ничего не принесли: все купеческие дома сгорели при пожаре еще в двадцатом году, а улица была расчищена и застроена по-новому.
– На кой хрен тебе сдались дома купеческие? – интересовались заинтригованные воры.
– Ивашка Сафронов дядькой мне приходился, – врал он им. – Хотел вот поглядеть, что с хатой его стало. Но ни хаты, ни сада с яблонями так и не увидел…
Когда Васька понял, что в Тамбове больше делать нечего и мечта осталась несбыточной, от отчаяния и безысходности он захандрил и ушел в запой. Пропьянствовав в шумной воровской компании пару недель, он нашел в себе силы остановиться, и тут впервые страшная болезнь заявила о себе…
После тщательного обследования врачи поставили страшный диагноз – белокровие. На вопрос Носова «сколько осталось?» они только пожимали плечами. Однако Васька оказался не из тех, кто начинает себя оплакивать и хоронить заживо. Он даже подшучивал над своим недомоганием, хотя и невесело, но и не безнадежно, а с какой-то затаенной жадной верой в то, что вот наступят же наконец лучшие дни и будет ему счастье.
Воры, видя, как Купец тает на глазах, решили переправить его из Тамбова куда-нибудь в тихое местечко для восстановления здоровья.
– Предлагаю в Большой Ручей, – проявил инициативу на сходке Фома Бортко. – Поселок козырный, большой… На чистом воздухе и свежем молоке здоровье враз восстановится!
– А где поселок этот? – спросил Васька с надеждой.
– На Брянщине значится, – улыбнулся вор. – Пару суток езды на поезде всего. У меня там дядька проживает. Вот к нему на постой и определю…
Жить у родственника Фомы Васька не собирался. Ему понравился поселок и живописное место, где тот находится. Однако Носов построил незамысловатую избенку у самого леса и стал в ней жить один. Он давно уже решил, что свою жизнь сам устраивать будет, что и делал всегда, по велению ума и сердца.
Председатель колхоза Павел Копейко предложил ему как-то сторожить правление. Васька подумал и ответил:
– Нет, здоровье не позволяет. Кто вдруг придет народное добро красть, а я и отпор дать не смогу.
– Ну и торчи в своей берлоге, как нелюдь, – ухмыльнулся Копейко, даже не заметив, как крепко его слова обидели пришлого.
Не скажи председатель тогда обидных слов, быть может, Васька и жил бы тихо и незаметно, не злясь на весь мир и никого не трогая. В брошенной же фразе он уловил смутный намек на свою никчемность, а такого пренебрежения Носов вынести не мог. Затаив обиду на сельчан, он ничем не выказывал к ним своей антипатии, но общался только с одним человеком – Матвеем Бортко, дядькой вора Фомы, привезшего его в этот «райский уголок», да и то – мимоходом.