Крест и посох
Шрифт:
Сафьяновые сапоги слегка жали ей ноги, ибо хоть и соответствовали по размеру, но были несколько узки, да и непривычны для Доброгневы. Но идти в лаптях через непролазные болота было бы еще хуже, а потому сызмальства приученная к терпению ведьмачка просто старалась не обращать на это внимания.
К тому же вскоре ей стало не до этого.
Лесная чаща все больше хмурилась, начиная замечать незваного пришельца и норовя то хлестнуть низко свисающей веткой по лицу, то подставить подножку, выставив неприятное корневище аккурат под ступню, то сыпануть перезревшей хвоей в глаза.
Идти становилось все труднее, а сумерки, невзирая на погожий денек, становились все гуще по мере ее продвижения в глубь леса, который уже ничем не напоминал ни насквозь просвечиваемую солнцем веселую березовую рощу, оживленно шелестящую даже от небольшого ветерка и ластящуюся к человеку, как домашняя кошка, ни строго-торжественный сосновый бор.
Он уже не был похож даже на сумрачный, настороженный ельник, навевающий на человека уныние и тоску.
Все они были близкими для людей, обжитыми, какие больше, какие меньше, а этот внушал страх своей первобытной дикостью и непонятной, но явственно ощущаемой враждебностью.
Стоящий перед ней уже чуть ли не стеной черный приземистый осинник вперемешку с такими же низкорослыми елками нервно и пугливо подрагивал, заодно готовясь к решающему нападению, и даже птиц, этих непременных завсегдатаев зеленых общежитий, было не слышно и не видно.
Лишь невесть как попавшая сюда одинокая черная ворона, необычайно крупная, гневно каркала что-то одной ей понятное, но тоже зловещее и угрюмое.
Почва под ногами у Доброгневы понемногу уже расползалась жидкой вязкой грязью, а спустя некоторое время и вовсе стала при каждом шаге тягостно хлюпать и чавкать, как бы выбирая момент для того, чтобы окончательно проглотить и медленно, со вкусом разжевать жадными беззубыми челюстями незваную гостью.
Даже небо над головой девушки постепенно меняло свой цвет, на глазах превращаясь из светло-бирюзового в тревожное фиолетовое, с густо наложенной поверх свинцово-серой краской низких облаков, сплошной пеленой закрывших солнце.
Сноровисто срубив тоненькую осинку и превратив ее несколькими уверенными ударами ножа в жердь, Доброгнева не спеша продолжала продвигаться вперед.
Чуть ли не на каждом шагу она теперь проваливалась по пояс в густую жижу, чувствуя, как страшно ходит под ногами непрочное сплетение подводных корней и еще чего-то мягкого, готового в любой момент прорваться и с похоронным шелестом пропустить смельчака в бездонную глубь.
Останавливаться было нельзя — это она твердо знала и, невзирая на усталость, продолжала упрямо гнать свое измученное тело в насквозь промокшей одеже вперед и вперед, где постепенно забрезжил очередной черный и мрачный осинник.
Приближение к нему внушало ей маленькую робкую радость, ибо она понимала, что побеждала в этой первой схватке с силами зла.
И злобный болотняник [9] , враждебный человеку еще больше, чем водяной, до сих пор не сделал ни единой попытки утащить ее в глубину своих сумрачных владений, будто пораженный смелостью девушки и лишь безмолвно наблюдавший за ее упрямым продвижением.
9
Злой дух, который, по славянским поверьям, живет в болоте.
И ни разу на ее пути не попались пакостливые хохлики [10] , словно понимая, что не смогут устоять перед ее безудержной отвагой, и опасаясь потерпеть неудачу.
Даже показавшаяся вдалеке болотница [11] , уныло сидящая на огромном цветке кувшинки, не стала подманивать Доброгневу, а лишь печально смотрела ей вслед глазами цвета застарелой ряски и открыла было рот, чтобы выкрикнуть какое-то предостережение, но передумала и так же молча исчезла в темной стоячей воде, подобно бальзаму смерти, густо настоянной на омерзительных запахах гнили и разложения.
10
Чертенята, живущие в болоте.
11
Утопленница. Она обольщает путника своей красотой, завлекает его золотом, чтобы утащить к себе в болото.
Она выбралась на относительно сухое место, когда было уже далеко за полдень, устало повалилась на перепревшую, мягко пружинящую под ее легким телом толстую подушку из листвы и хвои и дала себе краткий отдых.
Доброгнева имела право такое себе позволить, поскольку то болото, которое оно только что прошла, вообще-то не только считалось, но и на самом деле было практически непроходимым.
Редкий путник, да и то лишь окончательно заплутав, отваживался на отчаянную попытку пересечь его, которая, как правило, заканчивалась трагически.
Это были гиблые места, которые не желали смириться с близостью человека, не любили его и изначально были враждебны ему.
Чуть передохнув и лениво сжевав небольшой кусок хлеба, отломленный от каравая, она сделала пару глотков, не больше, из своей сулеи — воду надо было беречь, поскольку в этом лесу она для питья не годилась, тщательно убрала все обратно в мешок, воткнула жердь в землю — пригодится на обратном пути, да и примета неплохая, и двинулась в дорогу.
Походка ее была уже не совсем уверенной, поскольку дальнейший свой путь она просто не знала.
«За страшным болотом, ежели смельчак только сможет его одолеть, будет обманный лес, а уж в нем, в самой его глуби, заветная поляна. Встать надо в круг вытоптанный, который в середке той поляны, и тогда ответят тебе на все, что только ни спросишь. Токмо поначалу цену за ответы запросят — страшную цену. Самым дорогим платить придется, что только имеется у человека того», — всплыл в ее голове рассказ бабушки.
Та вообще-то избегала говорить на эту тему, но, обмолвившись несколько лет назад о существовании такого чудесного места, после многочисленных настойчивых вопросов внучки как-то раз, будучи в особенно хорошем настроении, все-таки рассказала о нем то, что знала сама.
Правда, знала она, как выяснилось, немного, к тому же с чужих слов — волхв один поведал. Да и то сказать, ни старухе, ни юной внучке поляна эта вроде как была ни к чему, так почто попусту словеса тратить?
Одной, что постарше, гораздо важнее казалось заработать на пропитание куну-другую, а другой, совсем отроковице, было интересно лишь из-за врожденного любопытства.
Вот почему сейчас шла она как-то неуверенно и робко, часто посматривая по сторонам и абсолютно не представляя, где ей разыскать ту поляну. Лес, окружающий ее, был на первый взгляд совсем обычный.