Крест и посох
Шрифт:
— Наверное, ты прав, отче, — задумчиво произнес Константин. — Но все-таки как же глупо у меня получается. Воистину судьба лепит и мнет как ей заблагорассудится. Сколько уже раз со мною тут так было, что вроде бы и просчитываешь, и планируешь, чтоб не попасть впросак, а выходит… Едва начинает казаться, что выигрыш неминуем, на руках сплошь тузы, как она мешает карты, нахально заявляет, что теперь будет играть в шахматы, и сразу же объявляет мне шах.
— Ты про Исады? — уточнил отец Николай.
— И про них тоже, — не возражал Константин. — Там, конечно, вышло глупее всего. А уж эта темница просто окончательный итог. Коли не с того начал, стало быть, не тем и закончу. А обиднее всего, если погибли именно те, кого я должен был спасти. Вот это самое неприятное. Видать, промашку дали те, кто меня сюда забросил. Не того выбрали.
Священник чуть помешкал с ответом.
— Вот вы теперь испытуете господа вседержителя, — начал он цитировать из Книги Иудифи. — Но никогда ничего не узнаете; потому что вам не постигнуть глубины сердца у человека и не понять слов мысли его. Как же испытаете вы бога, сотворившего все то, и познаете ум его, и поймете мысль его.
— А теперь переведи, святой отец, — чуточку насмешливо попросил узник.
— А понять все это легко, — охотно пояснил отец Николай. — Неисповедимы пути господни, и коли именно ты избран им, стало быть, так и надо, ибо ему виднее. И когда ты говоришь, что неправильно себя вел, то кто знает — может быть, именно в этом неверном сокрыта глубинная правота и именно так должно было поступить. Ведь, попав сюда, ты не согрешил пред создателем и своей совестью?
— Вроде бы нет, — вздохнул Константин. — Только что с того проку. — Но сразу спохватился, иронично добавив: — Ах да, совсем забыл про неисповедимые пути… — И предложил: — Кстати, ты чего там уселся-то? Иди уж поближе. И… все забываю спросить — наша с тобой беседа сильно ограничена по времени?
— То есть как? — не понял священник.
— Ну тебя ко мне надолго прислали?
— Надолго, — помедлив с ответом, отозвался отец Николай и легонько вздохнул, пытаясь сесть поудобнее.
Цепь при этом беспокойно лязгнула, и Константин сразу все понял.
— Стало быть, и тебя повязали, — сочувственно произнес он. — Ну я-то ладно, а тебя за что?
— Проповедь моя князю не по нраву пришлась, — последовал сухой ответ.
— Никак за меня заступался, — догадался Константин. — Спасибо, конечно, но, честное слово, зря ты это затеял.
— Болящего и в душевном смятении пребывающего оставлять грех, — сурово возразил священник.
— Но ты же ничем не сможешь мне помочь, а себе уже навредил. — И, не дождавшись ответа, Константин добавил: — Ты думаешь, что кое-чего добился, потому что попал ко мне? А ты понимаешь, что все, кто здесь со мною окажется, будут на тот свет меня сопровождать? Глеб же никого не оставит в живых из тех, кто эту тайну про гранаты вместе с ним услышит.
— Так, может, потому бог меня сюда и привел, — наконец отозвался отец Николай. — Ведь коли заговоришь, то нам обоим убиенными быть, а коли нет, может, меня и выпустит. Вдруг лишь проверяет господь, сколь много мук ты готов претерпеть ради жизни своего ближнего.
— Хорошо выкрутился, — по достоинству оценил его речь Константин. — Значит, говоришь, что ты — лишний стимул для моего молчания. Ну дай-то бог. Вот только сдается, что мое молчание спасению твоей жизни не поможет.
— Почему? — удивился священник.
— Если буду запираться, неизбежно последуют пытки, — пояснил Константин. — А теперь задумайся, неужели он решится выпустить на свободу такого опасного свидетеля, как ты, видевшего и слышавшего, как он пытает своего брата? Что-то я сомневаюсь.
— Коли надо будет, то и я с тобою вместе ту чашу смертную изопью, — последовал твердый ответ.
Константин озадаченно кашлянул, засмущавшись от суровой прямоты слов отца Николая, и, резко меняя тему разговора, поинтересовался:
— Ну а как там на воле? Надеюсь, все целы?
— С тех пор как ты здесь, ничего не изменилось. Отрок твой Михаил, когда Ожск жгли, в отлучке еще был…
— Ну он самое раннее через неделю приедет, — почти весело поддакнул Константин. — Так что им его не видать как своих ушей. А кроме него, способ приготовления пороха не знает ни одна живая душа. Ты вот что, отче, — с минуту помолчав, решительно продолжил он. — Сейчас лучше отдохнем, чтобы к сегодняшнему вечеру силенки сберечь, но запомни единственное, что я тебя попрошу. Пожалуйста, когда придет князь Глеб со своим Парамошей, молчи как партизан. Может, и забудут они про тебя.
— А ежели я смогу укротить гнев их, обращенный на тебя? — робко возразил священник.
— Не сможешь, — сердито буркнул Константин и иронично добавил: — И не вселить тебе смирение в душу их, и не убрать гордыню из сердец жестоких, ибо звери они и… даже хуже. А то рубанет князь Глеб острой сабелькой, и одним праведником на земле Рязанской меньше будет, а их здесь и так по пальцам одной руки пересчитать можно. — И он, тяжело дыша, вновь умолк.
«Совсем худо князю», — промелькнуло в голове священника, с тревогой прислушивающегося к затрудненному хриплому дыханию.
Он хотел было сказать что-то оптимистичное, дабы немного приободрить своего собеседника, принявшись припоминать подходящий текст из Библии, но не успел — Константин, немного передохнув и отдышавшись, заговорил первым:
— Ты, кстати, никогда не задумывался, что, может, это как раз я здесь случайный гость, а?
— Как это? — не понял священник.
— А так, — вздохнул Константин. — Может, со мной это у них был лишь хитрый трюк, эдакий выверт, а на самом деле ими все заранее было спланировано для того, чтобы здесь оказался именно ты и начал сеять разумное, доброе, вечное.
— Предложено было тебе, — не согласился отец Николай. — Если же судить по-твоему, то получается, дабы я здесь очутился, был выбран какой-то чрезмерно сложный обходной путь. Они, конечно, высшие силы, но зачем так-то закручивать?
— Не знаю зачем, — упорствовал в своей неожиданной догадке Константин, — но ты сам вдумайся. Мне ведь, по сути дела, предстоят локальные задачи, как я их понимаю.
Он помедлил, прикидывая, стоит ли говорить священнику о Хладе, и пришел к выводу, что ни к чему. И без того мистики хоть отбавляй, да тут еще эта нечисть.