Крест и посох
Шрифт:
Бегая по просторной светлице и ни на минуту не закрывая рта, из которого лилась ругань, не часто слышимая даже среди смердов, князь, как никогда, внешне походил на половца.
Небольшие глубоко посаженные глазки он до того прищурил, что они виднелись на желтовато-смуглом лице лишь двумя маленькими черточками.
«Ему бы рубаху на халат поменять да червонные порты на кожаные, и вылитый басурманин», — устало подумал Хвощ, держась за живот, где в правом боку уже который час напоминая о своем существовании, тупая тянущая боль, во весь голос вопя о былой старой ране, когда вражеское копье пропороло ему внутренности.
Терпел боярин сколько было сил, страдальчески морщась и ухватив обеими руками больное место, будто от этого могло хоть чуть-чуть полегчать, но Глеб соизволил заметить безмолвные муки Хвоща не сразу, а лишь выдержав изрядную паузу.
Досадливо скривившись и буркнув: «Нашел время болеть», — будто тот волен был его выбирать, он распорядился послать двух холопов к девке-лекарке за зельем для боярина Хвоща. Она его уже пользовала ранее по княжьему повелению, так что знает, от чего лечить.
Да чтоб мигом, немедля все принесли!
Холопы, вернувшиеся спустя час с лишним, с виноватым видом застыли у двери, что дало Глебу новый повод для злых речей:
— Вот подивитесь, други мои разлюбезные, яко они повеление княжеское исполняют. Я что повелел — немедля! А вы что? Рассвет уж наступил, поди, а вы все ходите! — Он ткнул пальцем в небольшое оконце с настоящими прозрачными стеклами, купленными у проезжего венецианского купца за хорошие деньги.
Те продолжали молчать, опустив головы и тупо уставившись в деревянные половицы.
— Ну и где зелье? — чуть остыв, а точнее устав от бесцельной беготни, ворчливо осведомился князь.
— Так не нашли, — развел руками один из холопов.
Второй, подтверждая сказанное, лишь кивнул и тяжко вздохнул.
— Что не нашли? Зелье она не нашла? Так надо было сказать, дабы изготовила немедля. И ждать, пока не…
— Так мы ее саму не нашли, — перебил князя первый из холопов.
Каралось такое нарушение субординации беспощадно и жестоко, особенно если оно следовало со стороны простых смердов, но сообщенное холопом настолько ошеломило Глеба, что он — неслыханное дело — не обратил на это внимания:
— То есть как не нашли? А вы искали?
— Так везде, где токмо можно. Во все клети заглянули — решили, может, милуется с кем из дворовых тайком.
— И что?
— Да нету нигде.
— Стало быть, плохо искали, — сделал глубокомысленный вывод Глеб, но холоп возразил:
— Воля твоя, княже, но мы даже девкам искать повелели. Чтобы, значит, везде заглянуть. Палашка-холопка даже к княгине в опочивальню наведалась — думалось, может, она ее ночной порой к себе зазвала. Мало ли какая хворь женская приключиться может.
— И что? — вновь устало повторил свой вопрос князь.
Отсутствие Доброгневы не нравилось ему все больше и больше.
— Нигде. Тогда порешили мы, что она мальца лечит, то есть княжича.
— Святослава? — уточнил Глеб. — А почему ж вы так решили? — не понял он.
— Так и того тоже в постели не было. Ну и мы, стало быть, вместях их искать учали, — безмятежно — первый княжий гнев утих, и можно было рассказывать безбоязненно, — подтвердил холоп.
— И как? — сухо и отрешенно поинтересовался Глеб.
— Нет их обоих. Княжича-то след отыскали. Он с вечера куда-то к стенам подался. Малец еще, вот и интересно ему. А лекарку и вовсе никто не видал с тех пор, как стемнело.
— Немедля всех, кто на стороже у терема, к стенам. Княжича живого или мертвого найти. Сыскавшему гривну серебром. Нет, пять гривен, — тут же поправился он.
— А лекарка? — осведомился холоп.
— Да пес с ней, с этой лекаркой! — истошно заорал на него князь, но, заслышав сдержанный страдальческий стон Хвоща, обреченно махнул рукой: — И лекарку заодно сюда же.
— За пять-то гривенок серебром мы его из-под земли достанем. Даже и не сомневайся, княже, — успокоительно пообещал холоп побойчее и исчез вместе с товарищем-молчуном.
Однако его уверенность была напрасной. Вот если бы он знал, где находится подземный ход, ведущий из города почти к самой Оке, да еще догадался туда заглянуть аж тремя часами раньше, то тогда, может быть, и смог бы заработать свои гривны.
Но к тому времени, когда начался настоящий розыск, две худенькие фигурки — одна чуть повыше, другая пониже — под надежной охраной викингов, возглавляемых самим Эйнаром, уже приближались к половецкому стану, справа от которого расположилась конная дружина Ратьши.
Поиски, которые так и не принесли результата, Глеб прекратил даже не глубоко за полночь, а скорее ближе к утру. Светало, когда князь вновь задумчиво уселся на свой столец и задумался, понурив голову и крепко сцепив руки, время от времени похрустывая костяшками пальцев.
Бешенство его достигло такого накала, что превратилось в свою противоположность.
Так бывает с человеком, когда он заходит в бане в парилку и от нестерпимого жара у него неожиданно начинается кратковременный холодный озноб.
— Измена. — Он наконец поднял голову и пристально обвел глазами своих бояр, поочередно впиваясь в каждого из них змеиным взглядом, но, не найдя искомого изменника, вздохнув, коротко приказал: — Хвощ, перекуси малость и ворочайся к Ратьше. Коня из моей конюшни возьми. — И, глядя на покорно поднявшегося с лавки боярина, продолжавшего держаться за правый бок, невесело усмехнувшись, ободрил: — Чую, вскорости тебе непременно полегчает. Вот девку там увидишь и попросишь помочь. Она на радостях живо тебя на ноги поставит. От меня же скажешь так…