Крестный отец
Шрифт:
Альберт Нери был не дурак, а тесть его — не стыдливая мимоза. Узнав, как было дело, Нери не остался в долгу перед тестем: он дал Рите развод. Потом поехал в Лонг-Бич выразить признательность своему благодетелю. О посещении, естественно, было условлено заранее. Майкл принял его в своей библиотеке.
Нери начал с церемонных изъявлений благодарности и был приятно удивлен, когда Майкл принял их с непринужденной сердечностью.
— Черт, не мог я допустить, чтобы так расправились с земляком-сицилийцем, — сказал Майкл. — Да вас к награде надо было представить, а не наказывать. Этим баранам-политикам горя мало, лишь бы потрафить общественному мнению. Слушайте, я нипочем не стал бы вмешиваться, если бы не навел о вас подробные справки и не убедился, что с вами творят несправедливость. Мой человек имел беседу с вашей сестрой, она рассказала, как вы постоянно заботитесь о ней и ее
Они разговорились. Нери, сколько помнил себя, никогда не отличался словоохотливостью, но с Майклом Корлеоне его потянуло на откровенность. Майкл был старше его всего лет на пять, но Нери разговаривал с ним, как с человеком, который намного старше — настолько, что годится ему в отцы.
Под конец Майкл сказал:
— Не было смысла вызволять вас из тюрьмы лишь затем, чтобы после бросить на мели. Я могу помочь вам с работой. Мне принадлежит доля в лас-вегасском игорном отеле — человеку с вашим опытом всегда найдется место в службе безопасности. Или если у вас есть на примете дело, в которое вам бы хотелось вступить, то я мог бы замолвить словцо в банке насчет ссуды.
Нери, благодарный и смущенный, гордо отказался, прибавив, что, пока на нем висит приговор, пусть даже условный, он все равно числится поднадзорным. Майкл деловито возразил:
— Ну, это формальности, мелочи, их нетрудно устранить. Забудьте, что вы поднадзорный, а если в банке вздумают придраться к вашей биографии, изымем из бумаг ваш желтый листок.
Желтым листком называлась карточка с перечнем правонарушений, совершенных человеком. Ее обыкновенно представляли судье, когда тот решал, какую меру наказания применить к осужденному. Нери, достаточно долго прослужив в полиции, знал, как часто судья при вынесении приговора проявляет мягкосердечие к злостному хулигану, ибо чиновник из полицейского архивного отдела подсунул ему за взятку чистый желтый листок. Его поэтому не слишком поразило, что Майклу Корлеоне под силу подобная операция, — поразило только, что Майкл согласен идти на такие хлопоты ради его персоны.
— Я дам вам знать, если мне понадобится помощь, — отвечал он.
— Ну-ну. — Майкл взглянул на часы.
Нери истолковал это как намек и встал, собираясь уходить. Но Майкл поразил его снова.
— Время обеденное, — сказал он. — Не хотите ли подкрепиться в семейной обстановке? Мой отец говорил, что хотел бы с вами познакомиться. Пошли? Его дом в двух шагах. У матери сегодня должен быть омлет — по-сицилийски, как положено, с жареным перцем и колбасками.
Такого душевного застолья Альберт Нери не знал с самого детства, когда живы были родители, которых он потерял уже в пятнадцать лет. Дон Корлеоне был само радушие, страшно обрадовался, когда оказалось, что родители Нери родом из деревушки всего в пяти минутах ходьбы от его собственной. Беседа протекала приятно, кушанья удались на славу, густое красное вино кружило голову. Нери поймал себя на мысли, что наконец-то очутился по-настоящему среди своих. Он понимал, что он здесь случайный гость, но чувствовал, что может занять прочное место в этом мире и жить в нем счастливо.
Майкл с отцом проводили его до машины. Прощаясь, дон Корлеоне пожал ему руку.
— Вы — достойный человек, — сказал он. — Вот мой сын Майкл — я его обучаю коммерции, мы торгуем оливковым маслом, но я старею, мне пора на покой, — так вот он приходит ко мне и говорит, тут вышла небольшая история, я думаю вмешаться. Я на это — думай знай про оливковое масло. Но он не отстает. Представляешь, говорит он, отличный парень, сицилиец, и над ним творят такое бесчинство. Твердит свое, не оставляет меня в покое, кончилось тем, что я решил разобраться. Я это зачем говорю — чтобы сказать вам, что он был прав. Теперь, когда мы познакомились, я рад, что не остался в стороне. И если мы можем сделать для вас что-то еще, вам достаточно только попросить. Вы поняли меня? Мы всецело к вашим услугам. (Сейчас, вспоминая эти добрые слова, Нери пожалел, что великого дона нет в живых и он не увидит, какой услугой отплатят ему сегодня.)
Альберту Нери не понадобилось и трех дней, чтобы принять решение. Он понимал, что его обхаживают, — но он также понял и кое-что другое. Что семейство Корлеоне одобряет поступок, за который общество осудило и покарало его. Семейство Корлеоне сумело его оценить, общество — нет. Он понял, что в мире, созданном Корлеоне, ему будет лучше, чем в мире, где он жил до сих пор. И еще понял, что Корлеоне, в пределах этого созданного ими мира, превосходят общество силой.
Он встретился с Майклом еще раз и раскрыл перед ним свои карты. Место в Вегасе его не прельщает, но он согласен работать на семейство в Нью-Йорке. Он, таким образом, недвусмысленно присягал на верность. Майкл был тронут, и это не укрылось от Нери. Они обо всем договорились. Но Майкл настоял, чтобы сначала Нери съездил отдохнуть в Майами и пожил бесплатно в отеле, принадлежащем семейству, получив жалованье за месяц вперед, чтобы не чувствовать себя стесненным в расходах на развлечения.
В Майами Альберту Нери впервые довелось изведать вкус роскошной жизни. Он был в отеле на особом положении, его встречали возгласом: «А, так вы — друг Майкла Корлеоне!» Об этом служащих позаботились оповестить к его приезду. Его не запихнули, как бедного родственника, в паршивый второразрядный номер — ему отвели шикарные апартаменты. Управляющий ночным клубом познакомил его с красивыми девочками. Когда Нери вернулся в Нью-Йорк, он уже смотрел на жизнь несколько иными глазами.
Его определили в regime Клеменцы, и этот непревзойденный мастер отбора и муштры рекрутов подверг его тщательнейшей проверке. Такая мера предосторожности диктовалась необходимостью — все же Нери был в прошлом полицейский. Впрочем, если Нери и испытывал укоры совести по поводу того, что перешел в стан противника, врожденная свирепость помогла ему с ними справиться. Года не минуло, как в его послужном списке стало значиться «мокрое дело». Пути назад были отрезаны навсегда.
Клеменца не мог им нахвалиться: Нери — это сущее чудо, новый Люка Брази. Да что там, бахвалился Клеменца, дайте срок, он и Люку заткнет за пояс. А кто его, между прочим, нашел? Физические данные феноменальны. По быстроте реакции, по координации движений не уступит самому Джо ди Маджио. Но в то же время Клеменца понимал, что Нери — не тот человек, чтобы находиться в подчинении у caporegime, будь им хотя бы он сам. И Нери отдали под начало непосредственно Майклу Корлеоне, с Томом Хейгеном в роли неизбежного буфера. Он представлял собою штучный товар и как таковой оправдывал свое высокое жалованье, зато уже не мог рассчитывать на побочный приварок в виде букмекерской «точки» или продажи своих услуг в качестве боевика. Особа Майкла Корлеоне внушала ему нескрываемое благоговение — Том Хейген пошутил однажды, обращаясь к Майклу:
— Что ж, вот и ты заполучил себе персонального Люку.
Майкл кивнул в ответ. Да, ему это удалось. Альберт Нери до гробовой доски принадлежал ему безраздельно. Конечно, и этот фокус он перенял у отца. В те долгие месяцы, когда дон посвящал его в таинства фамильного промысла, Майкл как-то раз спросил:
— Каким образом тебе удавалось использовать такого неуправляемого зверя, как Люка Брази?
И дон объяснил ему.
— Бывают на свете люди, — сказал он, — которые ходят и просят — прямо-таки требуют, — чтобы их убили. Ты сам, наверно, замечал. Они скандалят за игорным столом, набрасываются на тебя с кулаками, если ты оставил царапину на крыле их машины, оскорбляют первого встречного, не утруждая себя вопросом, на что этот человек способен. Я наблюдал однажды глупца, который приставал к компании опасных людей, нарочно стараясь разозлить их, сам будучи при этом, что называется, с голыми руками. Люди этой породы топают по земле, вопя: «Вот он я! Убейте меня!» И в желающих, как правило, нет недостатка. Мы каждый день читаем про это в газетах. Естественно, что люди этой породы приносят и другим много вреда. Таким человеком был Люка Брази. Но с тем существенным отличием, что его-то очень долго убить никому не удавалось. Большей частью с этой публикой связываться нет расчета — однако личность, подобная Люке Брази, может в умелых руках стать грозным оружием. Понимаешь, раз он не страшится смерти — и, больше того, сам ищет ее, — то фокус состоит в том, чтобы сделаться для него тем единственным в мире человеком, от которого он смерть принять не хочет. Чтобы одного лишь он страшился — не смерти, но того, что может принять ее от тебя. И тогда он твой.
То был один из самых ценных уроков, преподанных ему доном, — и Майкл воспользовался им, чтобы сделать из Альберта Нери собственного Люку Брази.
И вот наконец, сидя у себя дома в Бронксе, Альберт Нери готовился вновь надеть полицейскую форму. Он чистил ее старательно. Потом нужно будет натереть до блеска кобуру. Потом заняться фуражкой — козырек потускнел, вид потерял. Навести глянец на толстые черные ботинки. Нери трудился с усердием. Он нашел свое место в жизни; Майкл Корлеоне почтил его своим доверием, и он сегодня покажет, что достоин его.