Крестный сын
Шрифт:
— Где желаете расположиться, моя леди? Проводить вас в бывшие покои вашего мужа? — голос звучал абсолютно бесстрастно, но Ив была уверена: в душе «дядя» злорадствует.
Девушка прикинула, что Филипу вряд ли будет приятно там оказаться, да и ей не хочется спать в постели, где он развлекался с той же Эми.
— Мы бы предпочли комнату для гостей, — ответила она, вопросительно взглянув на Филипа, тот кивнул.
Данкан показал им покои чуть дальше по коридору. Там оказалось несколько уютнее: стены украшены гобеленами, на полу лежит пушистый ковер с красивым узором.
— Здесь останавливается ваш отец, моя
— Какая честь для меня! — фыркнул зять Правителя. — И часто он сюда наезжает?
— Нечасто, но его комнаты я содержу в должном виде.
Данкан сообщил им, что ужин будет накрыт в Большом обеденном зале через полтора часа, и удалился.
Молодые люди привели себя в порядок и переоделись к ужину. Ив навестила Шона, дабы осмотреть его рану, и застала там Кайла. Гвардейцы договорились со служанкой, она пообещала принести ужин в комнаты.
— Извини, Ив, у меня нет сейчас сил сидеть за столом, любоваться на этого надутого Данкана и слушать, как он пытается вывести Филипа из себя, — сказал Шон. — Кайл согласился составить мне компанию. К тому же Эми, сильно расстроенная твоим присутствием, кажется, собирается предложить красавчику особый десерт.
Кайл показал другу кулак, Ив пожелала неунывающим гвардейцам удачи.
— Спрошу Фила, можно ли рассчитывать, что его бывшая подружка обслужит вас вдвоем одновременно, — ехидно заявила она, выходя из комнаты. Гвардейцы заржали.
Вернувшись к себе, девушка обнаружила мужа, с угрюмым видом возлежавшего на кровати в одних штанах.
— Раздумал идти ужинать?
— Почти. Как Шон?
— В целом неплохо, но он слишком устал. Они с Кайлом будут есть у себя.
— Пойдем к ним?
— Нет, Фил. Не придешь в обеденный зал — Данкан начнет болтать, что ты трусишь. Или что я не пускаю. Какой вариант тебе больше по вкусу?
— Какая предусмотрительная! Вся в отца.
Его настроение испортилось еще больше. Она подошла к кровати и села с краю, рядом с ним.
— Милый, пожалуйста, — погладила его по плечу. — Прекрасно понимаю, как тебе неприятно. Но, позволь заметить, не все здесь враждебно к тебе относятся…
— Эми имеешь в виду?
— Ты прекрасно знаешь, что нет. Я же слышала, как с тобой разговаривал тот солдат, Питер.
— Хорошо, сейчас оденусь, и пойдем, — вздохнул Филип. — Но я не буду таскаться в обеденный зал три раза в день. От таких больших доз Данкана у меня несварение начнется.
— У меня тоже, — усмехнулась она. — Будем ходить туда раз в день, во время остальных трапез придется любоваться твоими бывшими. Как бы девушки не передрались за право приносить в покои еду.
— Спасибо за понимание, — хмыкнул ее муж. — Бывшими ты и в обеденном зале налюбуешься.
По пути в Большой обеденный зал, как напыщенно именовал его Данкан, молодым людям никто не встретился. Филип открыл двустворчатые двери, украшенные замысловатой резьбой, и они вошли в просторное помещение с высоким закопченным потолком и узкими стрельчатыми окнами. Посередине стоял длинный деревянным стол с многочисленными стульями. Торцевые стены украшали ветвистые оленьи рога, а на внутренней стене висели два портрета. Данкана не было, еды на столе — тоже, и Филип с Ив прошли к одному из окон. Солнце село недавно, надвигались сумерки, но окружающая замок плоская, покрытая травой равнина была хорошо
— Как приятно снова видеть тебя в платье! Вот только этот синяк… — он осторожно погладил ее щеку.
Ив с самого начала лечила синяк мазью собственного приготовления, исцелялся он быстро, но времени прошло слишком мало, и левая сторона лица казалась разрисованной разводами желтого, зеленоватого и серовато-голубого цветов. Девушка потерлась щекой о гладившую ее руку, потом чуть повернула голову и поцеловала ладонь.
— Я тоже рада возвращению твоего привычного облика, — она чуть привстала и поцеловала мужа в губы.
— Скоро все будет позади, милая, — он обнял ее. — Осталось потерпеть самую малость.
Данкан наблюдал за парочкой из-за чуть приоткрытых двустворчатых дверей. Мучимый болезненным любопытством, он не спешил входить. Правитель писал о крестнике много хорошего, но Данкан не мог преодолеть давно укоренившейся нелюбви к Филипу. Вот и теперь он решил понаблюдать за бывшим подопечным, дабы уличить его в каком-нибудь грехе, а потом сообщить об этом главе государства. «Дядя» будто вернулся в те времена, когда Филип был мальчишкой, и его воспитатель нашептывал всякие гадости о нем герцогу Олкрофту. Глядя на то, с какой нежностью льнут друг к другу Филип и его жена, он вспомнил своего господина и его бесчисленные попытки получить малую толику чего-то подобного от матери Филипа. «Хоть в чем-то он пошел в отца», — с удивлением подумал Данкан. — «Но ему повезло найти такую, которая отвечает взаимностью.» «Дядя» уже хотел войти в зал, когда девушка, заметившая висящие на стене портреты, спросила:
— Фил, кто здесь изображен?
Он проследил за ее взглядом.
— Мои родители.
Данкан замер, желая услышать, будет ли продолжение. Ив подошла поближе к картинам и стала внимательно их рассматривать. Филип с неохотой встал рядом с ней.
— Художник все очень верно передал, — проворчал он.
Его жена не ответила, не отрывая взгляда от полотен. Она ожидала, что сразу проникнется неприязнью, увидев изображение герцога Олкрофта, но отец Филипа ей понравился. Внешнее сходство с сыном почти отсутствовало, и нечто общее неуловимо проступало лишь в фигуре и осанке, в выражении лица и глаз. Ив тут же вспомнила слова Правителя о сходстве их характеров. Мужчина на портрете был гораздо старше ее мужа, но главная разница заключалась в том, что он казался потухшим, а в его сыне жизнь бурлила и сверкала, как горная речка под солнцем.
Изображенная на холсте герцогиня Олкрофт поражала своей холодной красотой. Филип действительно заметно походил на нее, даже теплый рыжеватый оттенок русых волос у него был тот же, что у матери. Но лицо женщины на портрете удивило Ив выражением какого-то идеального равнодушия. «Если она так смотрела на мужа, а он был влюблен в нее, то не удивительно, что все сложилось таким образом», — подумала девушка. — «Интересно, какое у нее было лицо, когда она смотрела на сына?»
— Со мной мама выглядела живой, — проговорил Филип, будто услышав мысли Ив. — А вот с отцом я ее другой не помню. Всегда застывший холодный парадный портрет… Одно время я очень боялся увидеть у тебя такой взгляд… — с неохотой признался он.