Крестоносец: Железная Земля
Шрифт:
– Ах, госпожа, твои бы слова да Матери на слух! Давно о сем мечтаю, да все не складывается.
– Тут Домаш подкрутил усы.
– Ничего, как женюсь, за шесть лет двенадцать детей с женкой моей родим.
– Это как?
– не удержался я.
– А каждый год по двойне! И сил и желания у меня вполне достанет на такое увеличение рода Домашей.
– Роздолец наклонился ближе, перешел на шепот.
– Вон, возьму да и паненке Элике нашей руку, сердце и все мое прочее достояние предложу! Как думаете, примет она?
– Еще как примет!
– с самым серьезным видом заявила Домино.
– Коли собрат мой Эвальд
– Помнится, пан Домаш, говорил ты мне, что волшбы боишься, - заметил я.
– Так то ж черной волшбы. А паненка Элика наша златоволосая - добрая ворожея, чаю, меня колдовством изводить не станет.
– Ой, Домаш, это ведь любовь!
– Так и мне порой кажется. Или душой я к ней прикипел за время странствований наших? А еще я женской красоте ой как неравнодушен, а дамзель Элика ну уж очень красивая. Разве возможно мимо такой вот барышни пройти спокойно? Никак нельзя. Но госпожа Брианни лучше, - Домаш неожиданно наклонился и, взяв руку Домино, запечатлел на ней звучный поцелуй.
– Оставлю вас, а то вы, верно, вдвоем желаете побыть.
– Он и впрямь обхаживать ее начнет, - шепнула Домино, глядя, как Домаш подошел к Элике и о чем-то с ней заговорил.
– И вот будет забавно, если у него все получится!
– Да, было бы здорово.
– А ты не ревнуешь?
– внезапно спросила Домино.
– Ревную? К кому?
– Ну, Элику к этому рыцарю, - тут Домино покраснела, опустила глаза.
– Прости, я глупость сказала.
– Глупость, - я обнял ее и крепко поцеловал в губы. Потом мы стояли обнявшись, и над нашими головами хлопали паруса и кричали чайки, будто слетевшиеся сюда со всего острова. "Афалина" понемногу набирала ход, плавно скользя мимо последних ледоров, еще не покинувших бухту.
Я подумал, что очень скоро мы вернемся в имперские земли. А там...
– Ты думаешь о будущем?
– Домино непостижимым образом угадала мои мысли.
– Не надо, не стоит.
– Я боюсь за тебя.
– А я за тебя. Но это всего лишь любовь.
– Любовь, - я посмотрел ей в глаза.
– Да, любовь. Я люблю тебя.
– А я тебя, - Домино прижалась ко мне, вздохнула.
– Как хорошо, что есть любовь. И она бережет тех, кто в нее верит.
***
Мне снилась пучина. Темная, холодная, бесконечная, куда я медленно погружался, раскинув руки и ноги. И из этой смертельной глубины мне навстречу поднималось нечто. Что-то, не имеющее названия, никогда не виденное живущими на суше, огромное, бесформенное и смертельно опасное. Оно будто обволакивало меня струями тьмы, похожими на щупальца. Странно, но я не боялся. Я понимал, что эту неведомую тварь можно одолеть, и потому бесстрашно опускался ей навстречу, раскачиваемый подводным течением, сопровождаемый целой стаей рыб. Мне нечего бояться - со мной меч Зералина, со мной сила Домино, которая ждет меня наверху, на корабле и знает, что я обязательно вернусь к ней! Ведь я же фламеньер, и еще - я уже столько раз ходил рядом со смертью, что этой мерзкой глубоководной твари меня не напугать. Только бы спуститься на расстояние удара мечом, и подводная гнусь получит то, что заслужила...
– Эвальд!
Это Домино, она зовет меня. Я хочу крикнуть, что у меня
– Ааааааааааааааааа!
– Эвальд!
Пробуждение пришло мгновенно. Пучина исчезла, я лежал на койке в каюте. Прикроватный фонарь почти погас, и я увидел в круге колеблющегося света Домино. Рядом с ней стоял капитан Орфин.
– Идем, милорд, тебе надо это видеть, - сказал эльф очень нехорошим тоном.
– Что-то случилось?
– спросил я, натягивая дублет.
– Сейчас все сам увидишь.
Наступавшее утро было серым и ветренным, тяжелые облака почти сплошь скрыли небо. Похоже, надвигался шторм, но капитана Орфина, как оказалось, озаботило совсем не это. На корме "Афалины" уже стояли Домаш, Ганель, Джарем и Элика. Магичка выглядела очень встревоженной.
– Вон там, - она показала на горизонт.
– Видишь? Корабли, и они идут за нами.
– Ca`nei a vian, soerie, - сказал Орфин, раскрыл сумку, вытащил короткую подзорную трубу и подал мне.
– Смотри прямо, фламеньер.
Я посмотрел в трубу и сразу увидел корабли - их было три. Два парусника, и, похоже, ледор, поменьше тех, что я видел на Мьюре. До них было, наверное, миль пять, и они шли в нашу сторону.
– A`ren Sulean vel, - сказала Элика.
– Сулиец. И с ним два наших корабля.
– Понятно.
– Я посмотрел на Домино.
– Такова, значит, виарийская честность. Не думал, что Варин опустится до предательства.
– Не надо говорить пустых слов, салард, - бросил Орфин с презрительной гримасой.
– Мы еще не знаем их намерений.
– Пустить нас всех на дно, вот чего они хотят.
– Я плюнул на палубу.
– Джарем, готовь мои доспехи!
– Да, милорд!
– отозвался оруженосец и побежал к надстройке.
– Эвальд!
– крикнула Домино.
– Я не позволю им!
– Я сжал кулаки и повернулся к Орфину.
– Можете меня убить, но я не позволю.
Вот он мой сон, подумал я, затягивая ремни на куртке. Есть океанская пучина, а есть пучина предательства. Теперь я знаю, как называлась тварь в моем сне.
Проклятые предатели! Варин, сволочь, не решился пойти против воли Совета, так пошел на подлость, подстроил встречу в открытом море с сулийскими пиратами.
Подонок!
– Джарем, - я сделал паузу, ком в горле мешал говорить.
– Возможно, мы сегодня умрем.
– Все в воле Матери, милорд, - ответил оруженосец, подавая мне шлем.
– Она в милости Своей позаботится о нас.
– Да, ты прав.
– Эвальд!
– Домино вбежала в каюту, бросилась ко мне на грудь.
– Орфин ничего не знает про эти корабли. Он поклялся.
– Это все твой дядюшка, будь он... Только он мог знать, куда мы плывем. пусть он сдохнет, пес!
– Эвальд, не надо! Ты несправедлив к дяде. Он...он не мог.
– Я не отдам им тебя, - выдохнул я, пытаясь побороть охватившие меня ужас и отчаяние.
– Никогда, Домино. Если мы умрем...
– Ты собрался умирать?
– осведомилась Элика из дверей каюты.
– А я думала, мы будем сражаться и победим.
– Да, будем.
– Я взял из рук Джарема меч.
– Насчет победы не знаю, но будь я проклят, если сдамся без боя.