Крестовый поход
Шрифт:
Элвин застыла.
— Что?
Гарин кивнул:
— Да, Элвин, я предал рыцарей. Рассказал Эдуарду все, что ему было нужно, и он послал в Онфлер наемников. Я убил своего дядю. — Он посмотрел ей в глаза. — И твоего тоже. Жак и Овейн погибли из-за меня.
Элвин побелела.
Гарин прерывисто вздохнул.
— Я никому прежде об этом не рассказывал. После всего, что случилось, я себя ненавидел. Ненавидел и не находил места. А потом в Лондоне меня нашел Грач, приспешник Эдуарда, и пригрозил, что изнасилует и убьет мою мать, если я не стану служить принцу, не сделаюсь ему полезен. Это была не шутка, и я покорился.
— «Книга Грааля» тоже? — выдохнула Элвин.
— Эдуард собирался использовать ее против Темпла как свидетельство ереси. Собирался вымогать под это у «Анима Темпли» деньги. Он ведь, еще когда был принцем, все запланировал наперед. Расширить королевство и остальное. — Гарин поднял голову, в первый раз прислушавшись к отдаленному реву труб и грохоту барабанов. Посмотрел на Элвин. — Потом я прибыл сюда, на Заморские земли. Отличился в битве, узнал, что такое быть рыцарем, узнал, как это хорошо — гордиться собой и нести добро. Я забыл Эдуарда. Помог Уиллу найти «Книгу Грааля», а когда Грач встал на нашем пути, я его убил. Я пытался искупить вину, но мне не поверили и все равно наказали. Бросили в тюрьму, а оттуда меня вытащил опять же Эдуард.
— И ты с тех пор служишь ему?
Гарин кивнул, крепко сжав губы:
— Да, с тех пор. Уже много лет. Шпионил, даже убивал по его приказам. — Он с отвращением передернулся и подошел к ней. — Но все изменилось, когда я увидел Роуз. Клянусь, Элвин, что-то во мне изменилось. Я вдруг понял, что еще не все потеряно, что возможна другая жизнь. — Он положил ей на плечи руки и повернул лицом к себе. — Она моя дочка, да? Признайся.
— Не знаю, — прошептала Элвин, глядя в пол.
— Ты хочешь сказать, что у меня столько же шансов, сколько и у него? — быстро спросил Гарин. Элвин подняла полные слез глаза, и это был ответ. Он улыбнулся и перевел дух. — Давай уедем, Элвин. Вместе. Я стану тебе мужем, а ей отцом. Позволь мне доказать, что я могу стать лучше и добрее. Позволь мне искупить вину. Пусть Уилл спасает человечество, а я буду заботиться только о вас двоих. И не исключено, в конце концов ты меня полюбишь.
Элвин холодно посмотрела на него:
— Ты лжец. Лжец и убийца. Я никогда не сумею тебя полюбить.
Гарин вздрогнул, как от пощечины. В нем вскипела злость, щеки порозовели.
— Но ты уже меня любила. Недолго, но любила. Тогда я был для тебя хорош. Хорош буду и сейчас. — Он схватил Элвин, развернул к столу и толкнул, не обращая внимания на ее крики. Она пыталась расцарапать ему лицо, но он поймал ее руки, с силой поднял над головой и сжал. — Я заставлю тебя полюбить меня опять! — Он рывком разорвал на ней платье, обнажив груди.
Сзади Роуз принялась отчаянно колотить его в спину своими маленькими кулачками. Ослепленный яростью и вином, он грубо ее отпихнул. Она отлетела, упала на пол и осталась лежать. Гарин моментально очухался, отпустил Элвин и присел рядом с девочкой.
— Рози, Рози! Извини.
Элвин схватила кувшин и ударила Гарина по голове. Затем, всхлипывая, полезла дрожащими руками в его кошель на поясе за ключом. Но Гарин быстро пришел в себя и поднялся на ноги. Сильно толкнул Элвин. Падая, она ударилась головой об угол стола и обмякла на полу рядом с Роуз.
Девочка горько плакала:
— Мама! Мама!
— От меня не уйдешь! — прорычал Гарин. — Никуда! — Он схватил фонарь и швырнул в дверь. Пламя затрепетало, почти исчезло, но затем весело вспыхнуло вновь.
Гарин отошел, шатаясь.
Роуз продолжала причитать, склонившись над Элвин:
— Мама, проснись, пожалуйста! Проснись!
Огонь быстро распространялся, жадно захватывал доски и крепчал. Гарин смотрел на дверь как зачарованный.
Элвин пошевелилась, приходя в себя. Чепец слетел с головы, волосы рассыпались по плечам. На лбу набухал большой кровоподтек.
— Что это?.. — пробормотала она, поднимая голову, села и в ужасе уставилась на огонь, который теперь полностью завладел дверью и с каждой секундой становился все свирепее.
Гарин по-прежнему стоял без движения. На его лоб стекала струйка крови из раны от удара кувшином.
— Боже! — вскрикнула Элвин. — Что ты наделал!
Он повернул к ней свое вялое серое лицо.
— Не захотела со мной уехать? Значит, останемся здесь.
Ворота Святого Антония, Акра 18 мая 1291 года от Р.Х.
Это было похоже на ад. На улицах один за другим лопались горшки с греческим огнем, извергая облака удушающего черного дыма. Обожженные кони дико ржали, вставали на дыбы и сбрасывали всадников в кипящее людское месиво. У одного английского рыцаря вначале погиб конь, а через секунду в него врезался горшок, моментально воспламенив плащ. Он дико кричал, бегал, хлопал руками, пока не сгорел заживо. Мамлюки шли напролом, выставив вперед копья и щиты. Идущих впереди подталкивали в спины те, кто шел сзади. Лучники осыпали христиан стрелами. И это не считая дротиков и горшков с греческим огнем. Казалось, горит весь мир.
Уилл сражался рядом с Гийомом де Боже. Рука устала отбивать щитом дротики и стрелы, почерневшая мантия была порвана и пропитана кровью. Робер и Дзаккария были где-то рядом, но сквозь дым он их не видел и не знал, живы ли они. Грохот трех сотен литавр смешивался с воплями умирающих. Белые мантии тамплиеров перемежались черными госпитальеров. Жан де Вилье отважно сражался бок о бок с Гийомом, как будто два великих магистра всю жизнь были товарищами по оружию и между ними и их орденами никогда не было ни капли соперничества. Воины-киприоты тоже были здесь под командой короля Генриха II. Их туники вспыхивали красным и золотым в лучах солнца, пробивающегося сквозь дым, когда занялся рассвет.