Крестовый поход
Шрифт:
Группа быстро пересекла мост и въехала в ворота. Сирийцев и мамлюков отогнали стрелами лучники сверху. Мост быстро подняли, захлопнули ворота и поставили засов. Раненых приняли лекари и священники. Захваченные щиты и барабаны мамлюков потом повесили на стены, на обозрение врагам. Но за эти трофеи пришлось заплатить слишком высокую цену. Из ста пятидесяти двух конников и пеших воинов ордена Святого Томаса и Святого Лазаря, ворвавшихся в лагерь Хама, не вернулись двадцать семь. Тамплиеры потеряли четырех сержантов и восемнадцать рыцарей.
На рассвете, когда к тамплиерам пришла весть, что и остальные вылазки закончились с такими же потерями, моральный дух защитников Акры упал еще ниже.
46
Порт, Акра 18 мая 1291 года от Р.Х.
Гарин проталкивался сквозь толпу на пристани, не замечая сердитых окриков. Объемистая женщина с красным мясистым лицом не подалась.
— Дождись своей очереди, — сказала она, глянув в его остекленевшие глаза.
Он злобно скривил губы:
— Отойди, ведьма.
К нему подскочил пожилой мужчина:
— Не смей, висельник, так говорить с моей женой. Да я…
Гарин ударил его кулаком в лицо, и тот качнулся назад.
Толстуха с криком бросилась к мужу, а Гарин протиснулся дальше.
Близился рассвет. В чернильном море по другую сторону западного мола отражались первые бледные утренние тени. Над бормотанием возбужденной толпы возвышались возгласы моряков, перемежающиеся детским плачем. Толпа в порту почти вся состояла из женщин, детей и стариков. Все, кто мог сражаться, были на стенах, отражали атаки мамлюков. Хотя надежды на успех почти не было.
Защитники предприняли еще несколько ночных вылазок на лагерь мамлюков, все неудачные, а потом ворота Акры заперли окончательно. Дух на короткое время поднялся, когда на корабле прибыл молодой король Кипра и Иерусалима Генрих II с двумя сотнями конников и пятью сотнями пехоты. Но султан Халил с ним разговаривать не пожелал, и ежедневные атаки на город продолжились с удвоенной силой. Вот тогда люди совсем потеряли веру. Из двенадцати башен Акры две уже были разрушены, Английская башня и Башня графини Блуа, а также три секции внешней стены у ворот Святого Антония, Святого Николая и Королевской башни. Вчера утром правители Акры, те, кто не сбежал на Кипр, посовещавшись в королевском дворце, призвали к полной эвакуации женщин и детей.
По городу разнеслась весть, и последние оставшиеся жители Акры направились в порт с пожитками. Они простояли в очереди на пристани всю ночь. Малочисленные корабли покидали гавань, набитые до отказа. Женщины покорно стояли, понурив головы, некоторые качали на руках младенцев, пока их мужья, отцы и сыновья на стенах пытались сдержать хищную орду. В поисках утешения они поднимали глаза на своих близких или соседей, но видели такие же хмурые, затравленные лица, как у них самих. Когда небо посветлело, превратившись из серого в бледно-розовое, стало ясно, что кораблей на всех не хватит.
Гарин наконец достиг пирса, где первые ряды женщин поднимались на венецианское торговое судно. Не обращая ни на кого внимания, он продолжал лезть вперед.
— Эй! — крикнул ему матрос на трапе, помогавший женщинам. — Чего тебе надо?
— Хочу сесть на это судно, — крикнул в ответ Гарин.
Матрос засмеялся и повернулся к остальным, показывая на него пальцем. Смех подхватили женщины в очереди, видимо, итальянки.
— Я сказал, что ты мало похож на женщину, — произнес матрос на ломаном английском.
— У меня есть деньги, — снова крикнул Гарин, показывая кошель на поясе.
— Тогда купи себе немного храбрости и иди на стены. Твое место там.
Вокруг опять рассмеялись. Гарин понял, что зря теряет время, и прошел дальше по пирсу, где стояло еще несколько судов. Женщины просились на баркас, отвозивший пассажиров к большим галерам, что стояли на якоре во внешней гавани, но стражники их не пускали. Впереди Гарина по трапу поднимался сгорбленный седой старик в черном. Ему помогали двое, одетые в пурпурные и золотые шелка. По виду епископы. Гарин узнал патриарха Иерусалима. Он попытался взойти на трап следом, но стражник остановил его, пихнув в грудь.
— Позволь мне пройти, — взмолился Гарин. — На другие судна мужчин не пускают. А я ранен, — он показал на ногу, — и сражаться не могу.
— Отойди, — прохрипел стражник.
— Пусти, ради Христа!
Стражник отрицательно покачал головой:
— Попробуй попасть на «Сокол», корабль тамплиеров. — Он показал на большую галеру во внешней гавани, недалеко от восточного мола. — Его капитан предатель. Сбросил свою мантию и захватил корабль. Берет людей за большие деньги.
— Пять цехинов хватит?
Стражник вскинул брови:
— Да ты что? С такими деньгами даже не суйся.
Тем временем баркас с патриархом на борту отчалил от пристани. Гарин стал пробиваться через толпу обратно в город. Что делать? Кого-нибудь ограбить? Но кого? Все богатые уже сбежали, а в этой толпе бедняков нечего взять.
Он зло выругал себя за то, что так поздно очухался.
Последние несколько недель Гарин беспробудно пил, тщетно пытаясь заглушить ужас от происходящего вокруг. Он не мог больше слышать глухие удары камней о стены, бой барабанов мамлюков, их воинственные крики, лихорадочные молитвы христиан, звон колоколов, вопли. Как и многие здесь, Гарин надеялся, что стены выдержат. Поздно вечером он очнулся в борделе в Пизанском квартале и услышал, что объявлена всеобщая эвакуация. Мучаясь болями в желудке, собрал свои пожитки и направился в порт, решив, что осядет во Франции и начнет наконец новую жизнь. Ему и в голову не приходило, что отплыть не удастся.
В отдалении были видны останки Английской башни. В переулках у брошенных домов бродили свиньи и козы. Мимо прогромыхали три телеги, доверху наваленные обгоревшими трупами, у многих отсутствовали конечности. Гарина никто не обогнал. Все шли навстречу, в порт. Женщина с растрепанными волосами несла на руках младенца, за ней едва поспевали два плачущих мальчика.
— Идите быстрее, — проворчала она.
Белокурый мальчик заплакал сильнее:
— А где оте-е-ец?
Женщина нагнулась.