Крестовый поход
Шрифт:
А следом в Акру начали приходить вести, что султан Халил собрал войско, какого не видели с начала Крестовых походов. Во всех мечетях звучали призывы идти на войну с неверными, и в войско вступили многие тысячи простых мусульман, крестьян и ремесленников. Они стекались отовсюду — из Египта, Палестины, Ливана и Сирии. Это был джихад невиданных размеров. В Ливане валили лес для осадных машин. Говорили, что Халил повелел построить сто манджаников, причем несколько — огромных размеров. Один манджаник, который назвали «Разъяренный», через Дамаск двигало все население города. И такое войско шло на христиан. Холод и дождь замедлили поход, но теперь потеплело, и они будут у стен Акры через несколько дней.
Оборонять последний оплот крестоносцев поднялись все, кто был способен держать оружие. Многие покинули свои крепости и поселения на побережье, где остались лишь небольшие гарнизоны. Общины Акры объединились в первый раз за много десятилетий. Тамплиеры, госпитальеры и тевтонцы вместе несли вахту на стенах. Французский полк, состоящий из сотни с лишним арбалетчиков, поставленный покойным королем Людовиком IX, соединился с гарнизоном короля Кипра Генриха II и английским орденом Святого Томаса. Пизанцы и венецианцы строили баллисты так же, как жители других кварталов. Акра готовилась встретить нашествие.
Двигаясь по городу, Уилл ощущал, что решимость пересилила страх. Это было видно на лицах купцов, забивающих окна своих магазинов деревянными планками, но отказывающихся уезжать, на лицах женщин, таскающих мешки с зерном к складам у стен, по яркому сиянию огня в кузницах, где до позднего вечера ковали оружие и прибивали коням свежие подковы. На стенах устанавливали метательные машины, баллисты и требюшеты. Двадцать тысяч воинов ожидали прихода врага.
Уилл поднялся на гору Монжу и остановился посмотреть на Акру. Перед ним лежал лабиринт улиц. Стены, разделяющие кварталы, шпили церквей и купола мечетей, продуваемый ветрами порт и железная цепь, перегораживающая гавань. На севере был виден прицепторий рыцарей Святого Иоанна, за которым блестел ров с водой, отделяющий город от поселения Монмюзар. Дальше шли крыши домов и мастерских, башня лазарета для прокаженных ордена Святого Лазаря. За Монмюзаром высилась двойная стена с башнями, отделяющая мыс Акру от остального мира. Уилл обвел взглядом Иудейский и Арабский кварталы, Итальянские рынки, собор, королевский дворец. Нигде не было видно ни малейшего признака грядущей катастрофы. Затишье перед бурей.
Белую мантию трепал ветер, взлохмачивал волосы, где уже появилась первая седина. Уилл размышлял.
Когда посланцы Гийома не вернулись, он поднял единомышленников братства по всему городу. Мусульмане, сознававшие, что пострадают от нашествия мамлюков так же, как и христиане, отправили сообщения Халилу и его эмирам. Уилл сам отправил несколько посланий, в которых умолял султана отменить поход, ссылался на свою дружбу с Калавуном и на то, как славно они жили в мире столько лет. Он предлагал деньги, новые торговые соглашения, освобождение из тюрем всех мусульман, зная заранее, что ответа не будет, болезненно сознавая свое бессилие сдержать приближающуюся лавину. Ему кое-как удавалось смирять ее многие годы. Он латал дыры в построенной плотине, но вскоре появлялись новые. Теперь дыры стали настолько широкими, а поток настолько мощным, что его уже ничем нельзя было остановить. Братство сделало все, что могло. Конечно, оставался еще один выход — плюнуть на все и сбежать, — но только не для Уилла. Нет, он встретит врага, как и пристало рыцарю-тамплиеру. Будет защищать город, свою жену и ребенка. До последнего дыхания.
Ворота Святого Лазаря, Акра 15 апреля 1291 года от РХ.
Полная луна освещала зловещим голубым светом крепостной ров и лица собравшихся у внешней стены, рядом с кучами валунов, щебня и штабелями стрел. Боевые кони затуманивали воздух своим мерным дыханием. Темплу было вверено защищать всю северо-западную сторону Монмюзара. В конюшнях устроили казармы, куда день и ночь из прицептория прибывали повозки с разными грузами. Однако сейчас здесь стояла тишина.
Уилл наблюдал за Гийомом де Боже. Он тихо переговаривался с швейцарским аристократом Отоном де Грансоном, главой английского ордена Святого Томаса, и магистром ордена Святого Лазаря. Все трое были облачены в боевые доспехи, но великий магистр выделялся своей кольчугой, похожей на сетчатую тунику до колен. Поверх нее была надета мантия, ниже — наколенники. Руки защищали кольчужные рукавицы, голову и шею — капюшон, тоже из кольчуги. Под мышкой он держал шлем с белоснежным плюмажем из перьев орла с кончиками, окрашенными хной. Казалось, что их окунули в кровь. С пояса свисал широкий меч. Позади Уилла рыцари сидели в напряжении, молча ждали сигнала.
Наконец Гийом закончил обсуждение и вернулся к тамплиерам. Отон двинулся к своим воинам, магистр лепрозория стал во главе пеших воинов, ожидающих невдалеке. Всего конных и пеших воинов здесь было почти три сотни.
Гийом взобрался в седло с помощью двух пажей, едва выдерживающих его вес, отягощенный массивными боевыми доспехами. Следом рыцари вскочили на коней и опустили забрала. Строй стал лицом к внешним воротам. Впереди великий магистр, за ним Тибальд Годин, Уилл и Дзаккария. Дальше Робер, знаменосец с флагом Темпла и остальные рыцари.
Шли минуты. Уилл сжимал щит, с трудом сдерживая нарастающее волнение. Под шлемом собственное дыхание казалось оглушительным, а внешние звуки — странно приглушенными. Наконец по сигналу пятеро воинов ордена Святого Лазаря двинулись к воротам и вытащили огромный деревянный засов. Затем с помощью лебедок подняли железные решетки и начали опускать мост через ров. Уилл поднял тугое забрало и устремил взгляд на полосу неба впереди, которая становилась все шире. Мост опускался медленно, хорошо смазанные лебедки и ворот барабана работали почти бесшумно. Стал сильнее слышен морской прибой. Ветер доносил разнообразные запахи: соли, навоза, лампового масла, ладана, горящего дерева, пряностей и вареного мяса. Мост с глухим стуком встал на место, и Уилл увидел лагерь мамлюков.
Он простирался далеко, насколько хватало глаз. Впереди находился осадный строй, спрятавшийся за заграждениями из брусьев, досок и сплетенных веток. За ним — море шатров. Уилл знал, что лагерей несколько и каждым командует свой эмир, но различить, где кончается один лагерь и начинается другой, было невозможно. Шатры, такие яркие и красочные днем, при лунном свете все были одинаково серыми. Выделялись лишь большие, где располагались эмиры. Между шатрами и осадным строем стояли машины. Небольшие, от трех до семи метров высотой, с башенной платформой для метания дротиков. Другие, побольше, для камней и горшков с нафтой. И четыре гигантские. Эти монстры, поставленные вдоль стен Акры, вздымались в ночное небо, похожие на скелеты сказочных чудовищ. Один, недалеко отсюда, справа, и был тот самый «Разъяренный», прибывший из Дамаска. Им управляли воины из полка эмира Хама, чей лагерь был самый ближний к рыцарям. За последние десять дней «Разъяренный» оправдал свое имя.
Войско мамлюков пришло пятого апреля. Черный поток затопил долину до горизонта. Последние беженцы, крестьяне из близлежащих поселений, которым удалось добраться до Акры, прежде чем закрылись ворота, рассказывали о сожженных деревнях и жуткой бойне. Султан Халил воздвиг свой кроваво-алый шатер на небольшом холме, где был виноградник тамплиеров. Войско заняло позиции, распределившись вдоль всей стены. Мамлюки, не теряя времени, поставили шатры, вырыли отхожие места, собрали манджаники, сгрузили с телег камни. Несколько раз на дню они прерывали работу на молитвы, и крестоносцы с бойниц на стенах молча слушали их завывания. На следующий день началась осада Акры.