Крестьянка в наказание
Шрифт:
Опустив недочитанное письмо на стол, а чего там дочитывать, Гэдвин вечно со своими шуточками, всё старается разрядить сложную обстановку, его светлость посмотрел на камин, в котором уже прогорали остатки поленьев. Подумал несколько минут, поднялся и подошёл к маленькой дверце сейфа. Короткое прикосновение ладони и дверца бесшумно распахнулась. Чуть покопавшись в лежащих внутри сейфа вещах, достал ограненный синий камешек. Посмотрел на просвет, чуть погрел в руках и вернулся к столу.
Строки короткой записки легко ложились на лист гербовой бумаги:
"Гэдвин, шутки оставь
Отправляю с письмом блокиратор поиска, его должно хватить на месяц. Но сам я должен прибыть через две недели, надеюсь, запаса амулета будет достаточно. В случае возникновения проблем, действуй по обстановке, но постарайся не конфликтовать с посланцами её величества. Помни — отступление не бегство. В случае необходимости пиши, почтовый ларец буду держать при себе".
Придвинув стоявший на столе маленький ларчик, его светлость быстро завернул камешек в лист с запиской, запечатал получившийся конверт и положил его в шкатулку. Тихо щёлкнула закрытая крышка, блеснул зелёным огоньком прозрачный крохотный камешек, сообщая — письмо адресатом получено.
***
Проснулась в плохом настроении. Вдруг пришло в голову — надо закончить заказ. Господин Кольден будет расстроен, заказ-то я не доплела.
Быстро позавтракали. Отец оставил дома двух работников, наказав работу по хозяйству, забрал братишку и ушли в поле. Матушка не пошла, Оленку отправила в поле с мужчинами. Я выглянула во двор и увидела двух стражников у ворот. Ну вот, теперь и не выйти!
— Сиди дома, — резко бросила матушка. — Не высовывайся!
Кивнула. Совсем не хотелось попадаться на глаза нашим деревенским, да и чужакам тоже.
— Матушка, а если я за заказ сяду. Закончить надо бы…
— Делай, что хочешь, — матушка тоже была не в настроении и загремела горшками у печи.
Быстро перемыв оставшуюся от завтрака посуду, уселась на свету у оконца. Дело поначалу не ладилось, пришлось исправить несколько огрехов, но постепенно руки разошлись. Звонкий перестук коклюшек отвлёк. Мелодия разрасталась в душе. Рисунок вёл за собой. Нити скользили, пальцы плели, казалось, сами собой. На душе воцарились тишина и покой, как всегда, когда я занималась кружевом.
К вечеру вернулись работники с поля. Увидела — батюшку у ворот остановил какой-то человек. Они коротко переговорили, батюшка махнул рукой, словно безнадёжно соглашаясь, и вошёл в дом.
— Мать, готовьте Рушку. Через две недели жених приедет! Уедут в тот же день.
— Да где ж это видано?! — всплеснула руками матушка.
— У господ свои правила! — отрезал батюшка. — Нам надо всё приготовить, не позориться перед людьми ещё больше. Господам надо девку с приданым отдать. Не нищие!
— А зачем герцогу приданое, — встряла Олена явно уже положившая глаз на приготовленное для меня. — Рушка теперь богатая будет!
— Глупая ты ещё, — качнула головой матушка. — Богатый у неё муж будет! А приданое всё при ней останется! Свой кусок если что.
— Матушка, да ты представляешь, Рушка же во дворец ходить будет, короля увидит! Даже поговорит с ним.
— Ой, выросла большая фигура, а совсем ещё дурная! — буркнул батюшка.
— Оленка, совсем у тебя ветер в
Опять вспомнились городские барышни. Они парили над землёй в своих нарядных платьях. Я никогда так не смогу… Опять стало тревожно на душе. И зачем понадобилось герцогу на крестьянке жениться? У него своих барышень в столице — только помани!
Искоса глянув на батюшку, поняла — мучают те же думки. Не нравится ему вся эта возня. Но поделать ничего не может.
Две недели пролетели, одним днём. Мужики работали в поле, урожай ждать не будет, а нам пришлось заниматься домом, проверить приданое, да ещё и мне закончить заказ, что оказалось не просто. Олена не отходила ни на шаг и изводила своими фантазиями о предстоящей жизни в доме герцога. Хотелось отругать её, но решительности не хватало. Для малой это сказка — раз и из крестьянки в герцогини!
Матушка не приставала с разговорами, занятая перетряхиванием сундука, да присмотром за семьёй, пока две дочери выпали из работы — я с кружевом, Олена с болтовнёй. Матушка только качала головой, поняв — остановить мечтания младшенькой не получится. А ещё больше её, похоже, тревожило то, что моё настроение от этой болтовни с каждым днём становилось хуже.
Немного улучшилось настроение, когда Рулана решила на несколько дней перебраться к нам, помочь со сборами в дальние края. Не много у меня вещей, отправить женой в богатый дом с двумя платьями, парой юбок да рубашек, не дело. Она даже растрясла своё приданое (с разрешения мужа) и выделила два хороших отреза на платья. Рулане одной удалось остановить разливанное море выдумок младшенькой. Усадила ту за шитьё, да спрашивала строго за каждый стежок, вот и пришлось Оленке не языком работать, а иголкой.
В деревне были разброд и шатание. Народ разделился надвое. Кто не верил, что настоящий герцог женится на крестьянке. Другие наоборот — указывали на стражников возле нашего двора и мечтали, что я смогу пристроить и других девок в городе…
Всё это знала по рассказам Руланы да Оленки. Мужики наши больше молчали, даже братик старался не попадаться бабам на глаза лишний раз, а матушка мрачнела день ото дня.
Это её мрачное настроение очень тревожило. Я часто наблюдала, как она кидает тарелки да горшки на стол, казалось, ей хочется разбить их о головы гостей, принесших разлад в нашу налаженную жизнь. Матушка встречалась со мной глазами и отводила взгляд. В последние дни она старалась со мной вообще поменьше говорить. Её что-то грызло изнутри, а наружу выпустить это не хотела.
За два дня до назначено срока, когда я закончила сматывать аккуратные мотки кружева и сложила их в короб, батюшка после отвезёт и плату получит, матушка вдруг позвала меня за собой.
— Пошли, поговорить надо.
Удивлённо посмотрела на сестёр. Руланка хмыкнула, а Олена, занятая шитьём, не подняла головы от работы.
Пройдя в комнату родителей, села на лавку, куда указала матушка. Да, похоже, предстоял неприятный разговор, если матушка выбрала эту комнату. Только отсюда не доносилось ни единого звука по дому.