Крестьянка в наказание
Шрифт:
Батюшка вздохнул и опять пристукнул по столу, видать матушка хотела возразить.
— Ты того, с сестрицей своей поговори лучше! Она за Рушкину работу медяшки жалкие привозила. А тут господин с первого взгляду, несмотря, что матерьял не тот, всё скупил да за такие деньжищи! Пускай объясняет, почём она раньше работу продавала!
— Ох, и правда, — зашептала матушка. — Это ж получается — сестрица нам головы дурила?
Они долго ещё обсуждали способы заставить тётушку признаться в грехе, мне было уже не важно. Главное — батюшка велел время
Расчет батюшки оправдался. Осенью я отправилась с ним в город с новым рукоделием. Руланку и Олену оставили торговать под присмотром соседа, отправившегося на торг в нашей телеге, мы же пошли к тому самому важному господину. Несла рукоделие, дрожа всем телом, стараясь не отстать от быстро шагавшего батюшки, успевавшего спрашивать дорогу у прохожих и присматривать за мной, чтобы не отстала.
Шли долго, остановились перед большим сияющим в осеннем свете окном с выставленными товарами — разными сумочками (и куда такие, в них и не положить ничего), дивной формы шляпками, перчатками (эх, и крошечные же ручки у городских барышень). Были там и два волшебных платья… Я встала, словно вкопанная, разглядывая этаку красотищу, пока батюшка не дёрнул за рукав и не втащил в дверь.
Тихо звякнул колокольчик, дверь мягко закрылась и мы оказались в дивном царстве. Такого не видела даже Рулана! Ткани, кружева, готовые наряды на деревянных вешалах, словно привидения…
Долго рассматривать не дали. Из двери за высоким прилавком выплыл важный молодец, изменившийся в лице, едва увидел нас с батюшкой.
— Любезные, а дверью вы не ошиблись? — с недовольной гримасой процедил он, окидывая нас взглядом.
Мне сразу стало стыдно и за потрёпанные ботинки, и за платье, казавшееся дома прекрасным, а теперь ставшее… Линялым и некрасивым… И за батюшку в его простых штанах и рубахе с жилетом. И за его выпачканные дорогой сапожищи…
Но батюшку не смутить. Раз уж он пришёл, значит, добьётся своего.
— Ты, молодец, гонор прибери. Зови нам хозяина.
— Хозяина?!
От молодого щёголя, казалось, сейчас дым повалит. Ох, выгонит и пропала вся моя работа…
Огорчиться и пролить закипавшие на глазах слёзы не успела — из двери за прилавком вышел тот самый важный господин. В этот раз его костюм был ещё красивее, только брови нахмурены…
— Тис, что за шум?! — резко бросил он молодому щёголю, не обращая на нас с батюшкой никакого внимания.
— Так вот, пришли, орут, как у себя в деревне!
Мне захотелось оправдаться за батюшку. И не орал он вовсе, голос у него густой да громкий… Но слова вставить не решилась.
Батюшка начал сам:
— Вы, господин хороший, летось кружево у дочки моей купили. Да велели наплести из ниток хороших. Сказали, всё купите. Или что, передумали уж?
Господин окинул нас взглядом, а я вдруг поняла — забыл он обо мне и моих кружевах! Я старалась, плела иной раз ночами при свете дорогущей
Заплакать не успела.
Господин окинул меня взглядом, остановился на коробе, прижатом к груди…
— А-а, ученица Маниты?!
Молча, сглатывая закипевшие было слёзы обиды, закивала головой.
— Ну, показывай! — скомандовал господин, отодвинув молодого щёголя.
Сдвинул лежавшие на прилавке ткани, освободив место.
Трясущимися руками выставила короб. Пальцы дрожали, не смогла даже узел крышки развязать. Господин сам управился, откинул крышку и заглянул в короб…
Его холёные руки доставали моток за мотком. Молча рассматривал, пропуская между пальцами плетение… Дошёл до кружева, сплетённого из дивных ниток настоящего шелока…
Взялся за край кружевного полотна и одним движением раскинул его на прилавке. Достал стёклышко и принялся рассматривать едва не каждую пядь кружевной полосы…
Рассматривал долго, первым не выдержал батюшка. Глянул на моё помертвевшее лицо и прогудел:
— Ну, так что, господин хороший…
Господин договорить не дал.
— Беру. Всё беру! Когда ещё наплести сможешь? — повернулся ко мне.
Нерешительно глянула на батюшку. И что сказать? Дело-то не быстрое, да и не мне решать, когда в город опять приеду… Батюшка ответил недоумённым взглядом.
— Весной, — решилась я. — Быстро не наплету, а зимой мы в город не ездим…
— Раньше надо, — качнул головой господин. — А если я своего человека пришлю?
Повернулась к батюшке — решать ему… Тот в ответ пожевал губу.
— Присылайте. Но не быстро, у неё и без того дел хватает…
— Хорошо платить буду! — остановил его господин. — Пусть плетёт только. К Новолетью барышни наряды заказывать будут, мне кружево нужно!
Батюшка повернулся ко мне и огорошил:
— Ну, что, Рушка, когда наплести сможешь?..
Так с тех пор и повелось. Я плела, младшие сестра с братишкой помогали наматывать нитки на челноки да коклюшки, за что батюшка выделял им малую монетку. Иногда даже Рулана помогала, особенно когда заказ был дорогой, из шелока. Такую нитку детворе не дашь, уж больно дорого, если порвут.
Олена помогала мне и с плетением. Оказалось, у неё ручки ловкие, кружево получается ровненькое. Одна беда — никак не давалось ей свои рисунки придумывать. Ну, да я ей сколки Маниты давала и простое кружево из хлопковых и шерстяных ниток она ловко навострилась плести.
Семья теперь не бедствовала. Рулану богато выдали замуж, Олене приданое уже такое приготовили, хоть сейчас замуж выдавай. Да и мне приданое приготовили, хотя и не было у меня парня. И красоты у меня не больно-то прибавилось, разве подросла, да волосы опять слегка потемнели. А вот по гулянкам ходить некогда было, да и не интересно. Наверное, уж смирилась с судьбой приживалы у Руланы или Олены… Даже то, что теперь и сама себя прокормить могу, не изменило моего нежелания покидать отчий дом.