Крик в ночи
Шрифт:
— Мне это известно, Эдвард. Я догадываюсь, какую страну вы имеете в виду.
— В том и заключается специфика Управления. Конечно, если следовать букве закона, они обязаны были проинформировать госдеп о своих маневрах. Но вы же знаете цереушников — им плевать на закон, когда дело касается их фирменных блюд…
Коллинз понял главное — сведения Мелони не из ЦРУ. Тогда откуда? Подкинули русские? Но это просто абсурд! Рубить сук, на котором сидишь, да к тому же, который еще и плодоносит… Нет, здесь какой-то независимый источник. Но какой? Скорее всего, доморощенный —
— В общем, — закруглил Коллинз, — ваши опасения, полагаю, безосновательны. Мы проверим все до мелочей, и тогда я буду иметь удовольствие доложить вам о результатах проверки. Разумеется, устно. Пожалуй, я рискну, не взирая на гастрит, выпить стаканчик содовой.
— Вы рискованный джентльмен, — засмеялась Мелони. — К сожалению, не могу предложить чего-нибудь покрепче — сама на строгой диете.
Они расстались, как всегда, добрыми друзьями.
«Наверно, есть смысл прощупать ребят из ЦРУ, — решила Алерт. — При всей моей симпатии к Коллинзу… он ведь и раньше не был святым».
Джон Филдс, он же Дмитрий Филдин, он же Виктор Румберг пребывал в полнейшей растерянности — после визита Вездесущинского все будто бы замерло в непонятном ожидании. Единственно, что спасало новоиспеченного банкира от окончательной потери веры в себя и людей — это его вдохновенное творчество. За три-четыре дня Дмитрий исписал столько страниц, сколько не исписал бы за целый месяц. После разрыва с Катей — глупого и непредвиденного — он решил больше вообще не заниматься поиском супруги. Хотя… кандидатура Линды могла стать вполне приемлемой. А этот странный звонок Полины… С девушкой явно что-то стряслось. Но что? Он несколько раз пытался ей дозвониться, однако, услышав его голос, кто-то (возможно, очаровашка Мери) сразу же опускал трубку. Видимо Вездесущинский, размышлял Дмитрий, является человеком Шельмягина, но, скорее всего, работает на кого-то еще.
Его готовят к довольно необычной роли. Как долго продлится этот спектакль? И будет ли под занавес овация? А может, послышатся лишь одиночные хлопки? Смысл операции (именно операции, поскольку задействована спецслужба) до конца не был понятен. Или этот банк станет «крышей» для отмывания грязных капиталов, или его готовят в качестве резерва на случай, если какой-то аналогичный финансовый мыльный пузырь вдруг лопнет? Ясно лишь то, что огромные затраты на организацию подобной игры — неспроста. А если они вдруг передумали? Что-то помешало или не заладилось? Тогда он снова не у дел, снова коньяк и бесконечное ожидание. Вот только чего? Того, чему никогда не сбыться…
Неожиданно позвонил Швайковский. Поведал, что дочь его Полина ведет себя странно, даже неадекватно. Он разговаривал с ней и убедился, что виной всему какой-то Румберг, а этим типом является ни кто иной, как Филдин собственной персоной. Такое в страшном сне не может присниться! Отец вслух предположил, уж не сидит ли на игле его дочурка? Но эта Мери, ты же знаешь, насколько она несдержанна, тут же закатила
— Ты-то хоть можешь дать нормальное объяснение происходящему? — возопил Швайковский. — Что все это означает?! Почему ты молчишь?
Филдин был не меньше растерян, потому и молчал. Уж не потусторонние ли силы вмешались в нормальный ход вещей?
— Я так же, как ты обескуражен, — ответил Дмитрий. — Надо подумать и взвесить все до мелочей. Сейчас я не готов к ответу.
— Постой… Но Филдин — это ведь ты?
— Кажется, я.
— Тебе так кажется или ты на самом деле Филдин?
— Чего ты хочешь?
— Дочь утверждает, что именно Филдин сломал ей жизнь!
— Что еще утверждает твоя дочь?
— А тебе этого мало? Учти, я буду защищать ее интересы в суде, чего бы мне ни стоило!
— Весьма похвально, Швандя. Только не впутывай в свою защиту меня — это станет попыткой с негодными средствами.
— Я слышу в твоем голосе угрозу?
— Все зависит от тонкости слуха. Раз слышишь, значит, так оно и есть.
— По-моему ты спятил.
— А как мне прикажешь с тобой разговаривать? Значит, вот… я устал от наших пустых пререканий. Возьми себя в руки и сделай то, что я тебе скажу. Ты сейчас откуда звонишь?
— Из подвала.
— Какого еще подвала?
— Нашего, пивного, ну, писательского. «У своих» называется.
— Я буду через пятнадцать минут. Только никуда не уходи. Понял?
— Хорошо… что тебе заказать?
— Как всегда: двойной коньяк и немного фруктов.
— Как всегда — плачу я?
— Видно будет…
Филдин почувствовал, как в его щеку уперлось дуло пистолета. Он даже не слышал, что в квартиру кто-то вошел.
— Трубку положи! — приказал знакомый голос.
Он подчинился. Видимо, придется Шванде подождать. За спиной раздался хохот:
— Во, фраер, как я тебя наколол!
— Новиков?! — воскликнул Дмитрий. — В менты записался?
Филдин торопился и встреча с Савелием никак не входила в его планы.
— Чья это новая тачка у твоего подъезда стоит?
— Какая именно?
— Последний «BMW».
— Моя.
— Врешь!
— Извини, я спешу, — Дмитрию было неприятно столь бесцеремонное вторжение.
— Когда спешу я, — заметил Новиков, пряча пистолет, — я, блин, оставляю время и для старых друзей. Что сегодня было? Ну-ка!
— Сегодня? А сегодня что-то было?
Новиков петухом прошелся по комнате:
— Сегодня было подведение итогов по результатам выборов в Госдуму. Знаменательное событие в жизни России! Въезжаешь?
— Не очень. Я действительно тороплюсь.
Приятель вынул из внутреннего кармана пиджака плоскую флягу водки «Абсолют» и радостно фыркнул:
— Закуска в доме есть?
— Да, черт с ними, с выборами!
— Как это «черт с ними»? Вы, уважаемый господин, разговариваете с депутатом Госдумы по Новофиглевскому избирательному округу, с лидером фракции «Любителей кваса»!..