Крик в ночи
Шрифт:
— Но именно как ревизор, инкогнито, — продолжал Шельмягин. — Визит приурочен к открытию у нас бюро ФБР. Знаешь, ведь это дерьмовое бюро им нужно лишь для одной цели — сбора всяческой информации под носом ФСК. Остроумно, правда? Где уж нам, деревенским мужикам, осмыслить приоритеты высокой политики! Там (Шельмягин ткнул пальцем вверх), и только там знают, что хорошо, а что плохо. Правда, предполагается открыть аналогичное бюро в Вашингтоне. Мы его, конечно, откроем, но… ведь на каждом близлежащем кустике будут висеть гроздья микрофонов. А чтобы спокойно говорить, придется идти в туалет и
Все-таки, размышлял Сомов, в чем же состоит истинная цель приезда директора ФБР в Россию? Слишком ничтожный предлог — открытие бюро — чтобы ехать сюда самолично. Значит, здесь что-то иное, намного более важное и тщательно сокрытое от постороннего взора, куда ему, Сомову, лучше вообще не соваться. Стоит ли напрягаться, дабы постичь тайны президентского двора? Пусть уж сам Шельмягин трудится на сей ниве — ему наверняка известна цель приезда Коллинза.
Шельмягин потянулся и громко зевнул:
— Мне бы денька три отоспаться — устал, как бурлаки на Волге. Попариться в баньке, попить пива… Тут еще стройка века последние силы отнимает. Дом, знаешь ли, никак обустроить не могу — то совещание у президента, то доклад Калашину, то этот Коллинз на голову свалился…
— Да, вы весь в делах.
Шеф контрразведки испытующе посмотрел на полковника, словно прикидывал, до какой степени можно ему довериться:
— Не догадываешься, что прокуратура к тебе вплотную подползает?
— С чего бы?. Чем я им досадил?
— То-то и оно. Вездесущинского твои орлы убрали?
— Ну, мои.
— А что пальчиками наследили — тебе известно?
— Быть такого не может, Василий Васильевич! Ребята достаточно грамотные, чтобы не замести собственные следы.
— Значит, слишком торопились…
Полковник насторожился — запахло жареным.
— Ты не волнуйся, — успокоил Шельмягин. — Своих я в обиду никому не дам. И помни — работа предстоит огромная. Иди, набирайся сил…
«Их надо всех держать на коротком поводке, — подумал Шельмягин после ухода полковника. — Иначе начнут много о себе мнить. Больше исполнять, меньше размышлять — вот наше кредо».
А Сомов никак не мог взять в толк, где его орлы оставили пальчики, стреляя в доцента на скорости из машины с расстояния пятнадцати метров.
Так называемая Полинина командировка подошла к концу. Просто ей домой позвонил Воробьев и пригласил, а, скорее, приказал, возвратиться к законному супругу. Ждала ли она этого с нетерпением? Однозначно не ответить. Все складывалось как-то странно, и ее неожиданное супружество с некогда любимым человеком пока что никак себя не проявило, если не считать материальной стороны. Не хватало ощущения стабильности и покоя. Только, пожалуй, ежедневные многочасовые занятия английским языком с серьезным педагогом как-то скрашивали непредсказуемость ее существования. Мать Полины, получив большую сумму денег, стала улыбчивой и умиротворенной. Да и Кирилл повеселел — похоже, ломки перестали быть столь болезненными, как раньше, он постоянно готовил себя к серьезному лечению…
В таком вот состоянии неопределенности Полину привез в ее новый дом водитель Миша. Сколько же она не видела Виктора? Около месяца!
Она приготовила любимому дорогой подарок — плоский ноутбук, чтобы печатал свой роман (если он его теперь вообще печатает) не на пишущей машинке, а на современном компьютере. Да нет… жизнь только сейчас и начинается по-настоящему — и у него, и у нее. Они, наконец-то, обретут себя в новом интересном мире, где нет необходимости пересчитывать деньги до зарплаты, где отсутствует чувство зависти при взгляде на дорогие иномарки новых русских, где собственное благосостояние гарантирует независимость, свободу и уважение.
Виктор должен скоро вернуться из офиса. Полина переоделась, прошла на кухню, решив встретить мужа изысканным ужином, и принялась готовить антрекоты под мексиканским соусом. Здесь такая уютная, просторная кухня — мечта любой хозяйки! Все продумано и подобрано до мелочей, все рационально предусмотрено, — хочется петь от счастья. Что на десерт? Морозильная камера полна экзотических фруктов. В холодильнике вино и свежая клубника. А что в серванте? Глаза разбегаются от обилия продуктов! Это ли не рай?!
Мечты сбываются у достойных. А разве Полина и Виктор не достойны такой жизни? Конечно, их свобода в данном случае — вещь относительная. Ну, пусть они привязаны к ФСК и ко всем этим умным дядям. Что из того? Это даже как-то романтично, загадочно, словно они играют в сногсшибательном триллере. В любом случае это намного интересней и содержательней бесконечного прозябания. Как сложится их дальнейшая судьба? Каких высот они смогут достичь? Сейчас лучше жить сегодняшним днем — время все расставит по своим местам.
На кухню заглянул охранник Миша:
— Простите, только что звонил господин Румберг, просил передать, что будет через полтора часа, — много работы.
— Спасибо, Миша.
Полина при виде водителя постоянно испытывала (к чему бы это?) необъяснимое чувство досады. Женщины — странные существа. Когда Миша вместе с машиной внезапно исчез у подъезда Полины, она пребывала в состоянии брошенного ребенка. Обида была всамделишная. Только на что или на кого? На обстоятельства? Или на водителя Мишу? Ребенку сложно разобраться в собственных чувствах, как, впрочем, и женщине. Но, взяв себя в руки, Полина попыталась… как бы сказать?.. понять свое состояние. Ничего не получилось. Она только увидела, что охранник Миша смотрит на нее какими-то странными голубыми глазами. Ей сделалось жутко, необычная слабость растеклась по телу. Чего он смотрит? Почему не уходит? А хочется ли ей, чтобы он ушел? Она не знает, как ответить. Наверное, хочется, но… не сейчас.
— Скажите, Миша… почему вы уехали, не дождавшись меня? Тогда, у подъезда?
— Я… мне было…
— Что вам было?
— Приказано. Я ведь на службе.
— Но вас ждала… женщина?
— Извините, я не хотел… Знаете, через полчаса я опять проехал мимо вашего подъезда. И притормозил…
Как заметил известный древнегреческий философ, если люди молоды и расположены друг к другу, возможны любые коллизии.
— Мне идти? — задал глупый вопрос охранник Миша.
— Куда? — спросила Полина.