Крики в ночи
Шрифт:
Вспышка молнии показала, где дверь. Теперь я мог сориентироваться, стоя в коридоре между спальнями на выложенном плиткой полу. Мы скорее почувствовали, чем увидели дверной проем комнаты Мартина.
— Мартин? Сюзи? Дети, с вами все в порядке?
Раскат грома. Тишина. Я слышал дыхание Эммы. Я прошел к постели Мартина и обнаружил, что она пуста.
— Иди посмотри Сюзанну, — настаивала она.
— Да, иду. Только найду дверь.
На ощупь пробираясь по коридору, натыкаясь на стенные шкафчики, путаясь в половичках на полу, мы продвигались вперед.
Следующая дверь — в ванную, затем комната Сюзи.
Дверь в комнату Сюзи была закрыта. Поэтому они и не могли нас слышать, они, наверное, оба там. Черт бы побрал эту темноту, почему вырубился этот проклятый свет?
Я нащупал ручку, открыл дверь.
— Сюзи, Мартин, с вами все в порядке?
Односпальная кровать у противоположной стены. Я нащупал край, потрогал простыни. Даже и не пахнет тем, что здесь спали. Я схватил одеяла.
Пусто.
— Черт возьми! Должно быть, они прячутся где-то в доме, — пробормотал я, начиная беспокоиться.
Эмма встала рядом со мной:
— Давай скорее.
— Дорогая, я и так спешу.
Я ударился головой, возвращаясь к первой двери. Опять раскаты грома пронеслись над холмами. Стена дождя.
Мы исследовали комнату мальчика. Пошарили даже под кроватью.
— Господи, где же они могут быть?
Эмма теперь шла впереди меня, осматривая кухню, гостиную, ванную.
— Мартин! Сюзанна!
Ощущение такое, будто кричишь в подвале.
— Сюзи? Мартин? Дети, где вы?
Мое сердце наполнялось страхом.
Эмма в отчаянии вскрикнула:
— Джим, Джим. О Боже мой, Джим! Их нет в доме!
Ужас сковал наши сердца.
— Они должны быть в доме, Эмма. Они, видимо, спрятались. Убежали куда-нибудь.
— О, Джим! Они бы этого не сделали. Ты же знаешь. Они бы прибежали к нам.
— Ну, может быть, они хотят подшутить над нами.
Раскат грома прямо над крышей дома. Эмма вцепилась в мою руку:
— Джим, мне так страшно.
Они где-то поблизости. Они не могли уйти далеко в такую ночь, как эта.
Наши руки столкнулись, когда мы ощупывали простую деревянную кровать, куда уложили Сюзанну.
— Простыни откинуты. И постель холодная, — медленно произнесла Эмма. — Должно быть, она ушла уже давно.
Грохот падающего стула. Еще одна вспышка молнии через щели в жалюзи на секунду осветила обезумевшее от отчаяния лицо Эммы.
— Джим, все ее вещи здесь. Я нашла ее платье.
— Посмотри в шкафу.
Мы обыскали все закоулки, но тщетно. Я пошел назад в комнату Мартина.
— Джим, не оставляй меня одну. Мне страшно.
Через раскаты грома я прокричал:
— Бояться нечего. Должно же быть какое-то объяснение всему этому.
Но комната Мартина оказалась по-прежнему пуста. Мальчик двенадцати лет и девочка десяти исчезли. „Господи, — подумал я. — Этого не может быть. Просто не может быть. Только не с нами. Мы любим друг друга, мы крепкая семья. Дети осложняют жизнь, но не представляют проблемы, по крайней мере, мы так считали. Было так здорово уехать на отдых всем вместе. Я собирался показать им, как это здорово. Жизнь такая прекрасная“. Мы снова стали звать их. В отчаянии, в безнадежности, в темноте…
— Мартин! Сюзи! Где вы? Выходите! Хватит шутить.
Молчание.
Мы знали, что их здесь нет, и напугались до смерти.
— Бога ради, давай раздобудем хоть какой-никакой свет.
У нас не было даже фонаря. Машина стояла на улице, но Эмма умоляла меня остаться рядом с ней.
Я помню, что открыл жалюзи, надеясь на молнии. Луны не видно; воздух был черный и теплый, как бархат, дождь лил стеной. Жуткое ощущение, что мы единственные живые души в мире. Шторм, казалось, отрезал нас от жизни.
Зигзаг молнии над долиной показал, что машина на месте. Эмма начала рыдать.
— Ну, не глупи. Мы найдем их. Где-то должна быть свеча…
— Где? Где?
Я еще раз попробовал включить свет, чувствуя свое полнейшее бессилие.
— Газ. Зажги газовую плиту.
Я даже спички не мог найти, уронил коробок на пол, рассыпал их. Поискал на полу, нашел, зажег плиту.
Голубые языки пламени казались живыми, они немного успокоили нас. Мы смотрели друг на друга как чужие.
— Должно быть, они вышли куда-нибудь, еще до грозы, и теперь где-то прячутся…
Я сам не верил в то, что говорил, но нужно было что-нибудь сказать, не важно, насколько глупо прозвучат слова. Безумные мысли лезли нам в голову.
— Их украли. Похитили. Или убили.
— Это сумасшедшее предположение, дорогая.
— Вовсе нет. Джим, я боюсь, я в ужасе. Где они?
— Не знаю, не знаю. Помолчи.
Я старался не выдать смятения. Даже стал искать в слабом свете газовой горелки что-нибудь такое, что могло бы сойти за оружие, если бы на нас напали. Мы оставались на том же самом месте, по-прежнему горел газ, хоть немного успокаивающе мерцали голубые язычки.
— Как ты думаешь, что случилось? — прошептала Эмма.
— Откуда мне знать?
— Ненавижу это место. Зачем тебе понадобилось привозить меня сюда? Ты же читал о всяких случаях в этом краю. Людей здесь убивают и насилуют. И больше о них ничего не слышат.
— Ой, да прекрати. Не будь смешной.
Всегда думаешь, что с тобой такое просто не может произойти, ведь так? Не может, пока не произойдет, и тогда ты начинаешь молиться. Господи, пожалуйста, пусть с ними ничего не случится. Они — все, что у нас есть. Мы их так любим. Помоги нам, Господи, где бы Ты ни был.