Кристальный пик
Шрифт:
«Весь урожай Найси сгнил от неизвестной болезни...»
«Против ее правления восстает даже сама природа, пастбища и поля, плоды и земля...»
«Та солнечная вспышка, которая озарила весь Круг...»
Отныне я была королевой, а не принцессой, но привычка не сидеть на месте, когда интуиция подсказывает бежать, никуда не делась. Уж слишком крепко предчувствие, что все сегодняшние новости сошлись вместе не спроста. Ведь еще никогда прежде у Найси не погибал весь урожай сразу — будучи самым плодородным и зеленым туатом Круга, он столетиями исправно кормил
В момент моей смерти солнце превратило ночь в день, и пускай, по словам Соляриса, это длилось всего несколько минут, подобного вполне могло хватить, чтобы нарушить природный баланс. Вдобавок Сенджу хоть и исчез так же бесследно, как и Красный туман, но вряд ли канул в небытие. Пустить все на самотек означало снова поставить под угрозу весь мир.
— Солярис, — Я остановилась у дверей Медового зала и обернулась, прекрасно зная, что он уже стоит у меня за спиной. — Будь здесь. Вверяю ярлов тебе.
— Хорошо, — отозвался он, действительно шагая за мной попятам с того самого момента, как я спустилась с королевской платформы и, сопровождаемая хвалебными тостами, двинулась на выход. Однако даже когда я прямо озвучила ему свое поручение, Солярис все равно попытался выйти следом. Тогда я остановилась во второй раз и вспомнила, что теперь его «Хорошо» означает «Нет». Так повелось с тех пор, как я запретила ему произносить это слово, утомленная его бесконечной опекой.
Правда, ничего от этого не изменилось.
— Со мной все в порядке, Сол, — закатила глаза я. — Я не собираюсь плакать или идти бросаться с башни. Тоска по отцу или разочарование сеймом здесь не причем. Я просто хочу немного побыть в тишине и подумать.
— Да, хорошо.
— Я говорю правду!
— Хорошо.
— Так перестань ходить за мной!
— Хорошо.
Из моей груди вырвался измученный стон.
В первый месяц после гибели Оникса Сол ни на минуту не оставлял меня в одиночестве, но я и не думала жаловаться на это, ибо то ощущалось, как беспросветная глубокая яма, куда я падала, падала, падала. Каждый раз Солярис ловил меня. Однако время пусть и не лечит, но по крайней мере накладывает повязку: теперь сердце ныло как старый синяк, а не как открытая рана. Отныне я была способна справиться с болью утраты самостоятельно, а вот с ярлами и предательствами — нет.
— У меня не осталось никого, на чью помощь я могла бы рассчитывать, не считая советников, Маттиолы и тебя, — прошептала я, стоя с Солом лицом к лицу, и его хладнокровие все-таки дало трещину, дрогнув вместе со стянутыми в линию губами. — Ярл Клемент недоволен мной, и вряд ли славный пир сможет заставить его по-настоящему полюбить меня. Прошу, останься. Мне нужно, чтобы сегодня ты защищал меня как твою королеву, а не как твою ширен.
Солярис молчал с минуту, и челюсть его ходила из стороны в сторону, как будто он никак не мог прожевать и проглотить собственное упрямство. В конце концов у него это получилось, и зрачки, прежде опасно узкие и лентовидные, немного расширились: напряжение ушло.
— Возьми с собой хускарлов.
— В этом нет необходимости, — улыбнулась я. — Они и так повсюду.
И это было абсолютной истиной: после того, один из Старших драконов пробрался в замок незамеченным, а король Оникс был найден мертвым в своей постели, Мидир увеличил количество хускарлов втрое. Не привыкни я с детства к тому, что они сродни мебели, которая будет окружать тебя повсюду до самой смерти, я бы не вынесла такого полчища вооруженных мужчин. На каждом повороте, у дверей каждого зала и на каждом лестничном пролете в замке Дейрдре отныне стояло минимум по три воина в золотых наручах с фальшардами* и щитами, на которых красовались выбитые рунами силы, преданности и бесстрашия. Если от Сенджу не защитят, то по крайней мере спасут от наемников и убийц — как показал прошлый опыт, те могут затесаться даже среди высокородных господ.
По мере того, как я пересекала анфилады, бой барабанов и бренчание лютней затихали вдали. Вместе с тем затихали и мысли, и моя головная боль — умеренное безделье хорошо лечило такие недуги. Это был лучший урок, который преподали мне события прошлой половины Колеса — бурную реку не перейти, если до этого ты весь день провел в пути и тебя уже не держат ноги.
Когда переваливало за полдень, зеркала, развешенные под сводами арок, рассеивали солнечные лучи по всему замку и превращали крепость на вершине утеса в золотую обитель сидов. Барельефы, рассказывающие древние истории и легенды, оживали в тенях, и когда солнце за окном двигалось, казалось, что двигаются и они. Я завороженно наблюдала за ними, иногда задерживаясь и подле витражных окон, откуда виднелись некоторые уголки Столицы, Изумрудного моря и Рубинового леса, пока ко мне не подоспел один из младших хирдманов.
— Разведчики вернулись, госпожа. Вместе с новыми картами, — доложил он, уставившись в пол, как будто боялся на меня смотреть. — Господин Ллеу распорядился отнести их в зал Руки Совета.
Я благодарно кивнула, едва не подпрыгнув от взыгравшего трепета: как давно я не бралась за поиски и как, должно быть, много накопилось карт, требующих моего внимания! Концентрация, накопленная за время прогулки, была как никогда к стати. Боясь растерять ее, я устремилась к залу Совета, но снова не смогла просто пройти мимо библиотечной каморки.
— Король-бард, нос-ситель сак-рального знания, Талиеш-шин...
— Талиесин. Там нет шипящих.
— Шипящие есть везде, если ты дракон.
— Раздвоенным языком оправдываться вздумала? Читай правильно!
— Сам читай! Или слабо? Это ведь ты до сих пор и двенадцать рун выучить не в состоянии!
— Я давно выучил все сорок!
— Их всего двадцать четыре, репья ты башка!
Несмотря на то, что весталка преподавала лишь по утрам, когда в каморке было уже достаточно светло, чтобы не жечь свечи, Мелихор и Кочевник по-прежнему сидели за руническим алфавитом и скрижалями. Когтистые пальцы первой потемнели от чернил с налипшими на них перьями и клочками пергамента, из-за чего она скорее напоминала птицу, нежели дракона. На ее фоне Кочевник выглядел куда опрятнее, вот только стол перед ним был завален опилками от табличек, разломанных пополам. Весталка ни раз жаловалась на эту его привычку — ломать все, что задевало его чувство собственного достоинства. Удивительно, как библиотека и сама весталка до сих пор оставались целыми.
Лишь место, за котором сидела Тесея, отличалось безупречным порядком и чистотой: прилежно сложенные в стопку таблички, очищенное воронье перо и такая гладкая поверхность стола, что в него можно было смотреться, как в зеркало. Правда, самой Тесеи нигде видно не было...
— Кажется, моя сестрица нашла родственную душу. Удивительно гармоничный тандем, не правда ли?
Я отшатнулась от Сильтана, возникшего словно из ниоткуда, и, схватившись за подпрыгнувшее к горлу сердце, осыпала его беззвучными проклятиями. У него с Солярисом было гораздо больше общего, чем они хотели признавать: оба любили эффектно появиться, пугая до полусмерти.