Кроссовер масок
Шрифт:
— Порядок… да... славно... дело нужное, — бормотал обретший наконец равновесие мужчина, спиной вперед отступая к преподавательскому столу. — Тогда... раз вы закончили... завершили беседу... начну, пожалуй...
Профессор с подозрением осмотрел пространство между стеной, на которой висела ученическая доска, и преподавательским столом, словно ожидая, что какой-нибудь злобный немаг устроил ему каверзную ловушку, и она вот-вот сработает.
— Кли-и-и-и-иника, — прошелестела Лакрисса.
— Тихо. — Грегори хоть и старался держать марку образцового старосты, от здорового скептицизма по отношению к новому преподавателю полностью избавиться тоже не смог.
Шестакович, водрузив зонтик на плечо, зашуршал мелом, аккуратно выводя на доске замысловатые дуги букв.
— Ди-мит-рий Шес-та-ко-вич, — бубнил мужчина, медленно вырисовывая хвостик у первой буквы своего имени. — В имени ударение на втором слоге. В фамилии — тоже на втором. А не на третьем! Ударение на третий слог — это уже явное оскорбление. На второй. Всецело на второй… и уж точно не на четвертый.
И этот монотонный бубнеж все продолжался и продолжался. А букв на доске еще нужно было вывести ого-го как много.
— Разбудите меня, когда эта пытка кончится, — вполголоса попросила Лакрисса, прижимаясь лбом к прохладной столешнице. — Если он будет вести все пары в подобной манере, то, господа, смилуйтесь и удавите меня прямо сейчас.
— Легкую смерть еще надо заслужить, — туманно изрек Грегори. — Лакрисса, ты не сверялась со списком? Есть отсутствующие?
— Не-а. — Девушка помотала головой, сметая со стола волосами последние пылинки. — Даже и не приступала к сверке. Я была серьезно занята, влюбляя убежденных гетеросексуальных самцов друг в друга.
— Гадость какая. А ты не боишься, что народ от тебя шарахаться будет?
— Боюсь. Но тягу к экспериментам не пересилить, так что прямо сейчас я успокаиваю себя тем, что в последнем заходе все получилось совершенно случайно. В котейку должен был влюбиться вовсе не Данилка. А эта... как ее там... Теньковская.
Взгляд Момо на Аркашу был почти осязаемым. Она еле сдержалась, чтобы не провести ладонью по левой щеке, счищая невидимые следы этого метафизического прикосновения. Вместо этого Аркаша быстро-быстро распушила пальцами волосы и спрятала за ними лицо. Пусть пялится сколько влезет, ходячий пронырливый персик!
— А я еще не сдался. — Роксан подтянул к себе поближе Данила, голова которого потихоньку съезжала с его плеча. — И без зелья завоюю Зефиринку.
«Ну хоть обливать больше ничем не будут», — порадовалась Аркаша. Позитивный подход к жизни ей сейчас был необходим как дыхание.
— Грегори, возьми на заметочку. — Лакрисса повернула голову. Божья коровка в ее волосах скрипнула, соприкоснувшись с поверхностью стола. — Девчонка, похоже, имеет устойчивость к воздействию некоторых зелий. Ты говорил докладывать тебе обо всех необычностях учащихся Сириуса. Ну так вот, по моему мнению, это очень даже необычная способность.
— Согласен.
Чтобы защититься от пристального взора Грегори, Аркаше пришлось укрыть волосами и правую сторону лица.
«Слишком большой ажиотаж вокруг какого-то зелья. — Разум Аркаши требовал четкого анализа. — Почему был сделан вывод, что зелье на меня не подействовало? Может, у меня возникла влюбленность в Роксана, но в менее диковатой форме? Или же единственный результат воздействия должен был заключаться в бездумном порыве? Я что, тоже должна была повалить его наземь и откусить пару лишних ушей в любовном экстазе? Честно говоря, желания такого у меня не возникло. Стало быть, зелье не подействовало именно на меня?» — Аркаша утомленно прикрыла глаза. Было бы неплохо найти логичные объяснения этому феномену и хотя бы на пару процентов уменьшить ее «необычность». Она итак уже слишком выделялась, будучи полукровкой и носителем голубой метки. Нельзя давать Грегори повод вновь заинтересоваться ею и нельзя позволить ему снова поднять вопрос о вступлении в чарбольную секцию. Потому что... Потому что она уже решила, что стараться бессмысленно. Легче оставаться деформированной скорлупкой. Она никогда не ощущала себя по-настоящему цельной, а уж здесь стать такой уж точно не получится. Лучше просто сосредоточиться на выживании. С другой стороны, если она исчезнет, вряд ли кто-то расстроится... сильно расстроится... или будет горевать. Тетя Оля не стала бы горевать, это точно. А ведь она самый близкий человек для Аркаши. Была.
— Значит, по отсутствующим разбираться придется снова мне. — Грегори с надеждой глянул на Константина, искренне веря, что он не согласится с его выводом. Шторм, как всегда, не подвел.
— Кюнехелма нет, — сообщил он.
— Джадин помогает чинить дверь, которую вчера вынесли шиша... точнее, он вынес, — быстро исправился Грегори. Всего несколько учащихся знали истинное развитие событий, поэтому для тех, кто грел уши, требовалось придерживаться менее катастрофичной версии, по которой вину на себя всецело взял нефилим. — Еще кто-нибудь отсутствует? Стоп, а Шаньян где?
— Отсутствует. — Константин был само спокойствие. Ради старосты он готов был озвучивать очевидное хоть сотню раз.
— Лакрисса. — Грегори потряс девушку за локоть. — Где она?
— А я откуда знаю? — ворчливо отозвалась первый помощник.
— Я просил следить за ней! В прошлом году Шани уже допускала пропуски. Мы же с тобой договорились.
— Вот именно, в прошлом году. В этом ты ни о чем таком не просил. О пролонгации договора даже не заикайся. Я девушка с девичьей памятью. Мне надо периодически повторять и закреплять информацию пряничными похваляшками по типу «Лакриссочка, какая же ты лапочка. Лакриссочка, ты самый лучший помощник из всех, кого я…»
— Ты к ней в комнату не заходила? — перебил Грегори.
— Сам зайди. — Лакрисса сердито глянула на юношу.
— Не могу. Я парень, в женское общежитие мне путь заказан.
— Ну и я не могу.
— В смысле?
— У нее там вся комната в паутине. И сотни маленьких пауков с такими малюсенькими лапками... буэ-э-э... мерзость! А вдруг бы они заползли на меня?! И отложили бы яйца под кожу?!!
— Во-первых, пауки чисто физиологически не смогут ввести яйца под кожу. Во-вторых, для сохранения потомства они будут искать более защищенные места. Короче, ты представляешь для них большую угрозу, чем они для тебя.
— Да что вы говорите! — От возмущения громкость голоса Лакриссы увеличилась, и Шестакович, увлеченный рисованием букв на доске, едва не выронил мел. — Сам к ней иди! Переодевайся девчонкой — паричок, юбчонку — и вперед! Флаг в руки. А я пас.
— Потише. Не горячись. У тебя просто слишком богатое воображение.
— У меня просто отлично развит инстинкт самосохранения. В отличие от вас, чарбольные обожатели!
Пресекая дальнейший спор, Грегори тихонько встал и быстро оглядел всю аудиторию. Во время осмотра его губы шевелились, словно он что-то просчитывал в уме.