Крот против оборотня
Шрифт:
– Да-да, – оживившись, обернулась к нему француженка, – мы уходим. Спасибо вам, господин инспектор, можете закрывать.
В молчании они спустились на улицу. Выйдя из подъезда и опустив на лицо свои солнечные очки, француженка снова огорошила Антона.
– А ведь вы меня обманули, Антуан, – посмотрела она ему в глаза сквозь темные стекла. – Сознайтесь, что вы никакой не писатель! Вы полицейский, да?
– Мадам, – запротестовал Антон и для пущей убедительности приложил обе руки к груди, – вы ко мне несправедливы! И потом, разве я похож на полицейского?
– Очень похожи! – оглянувшись с видом заговорщика, заявила женщина. – Вы похожи
Антон открыл рот для нового потока возражений, но Валери вдруг приложила свою теплую душистую ладошку к его рту и промурлыкала своим бархатным голоском:
– Не нужно! Будьте вы, кем хотите, потому что мне от вас скрывать абсолютно нечего. И наше свидание остается в силе. Только я предлагаю провести его не сейчас, а вечером. Вы не против, Антуан? Вот и отлично! Тогда предлагаю встретиться в восемь вечера на Кузнецком Мосту возле книжного магазина. Знаете? С вас мартини, а с меня рассказы на любую интересующую вас тему. Идет? Так, кажется, спрашивают у русских в подобных ситуациях? Не понимаю, кто куда идет, но звучит красиво!
Антон улыбался этой милой болтовне с видом олуха и кивал головой. Решение он принял и теперь входил в роль парня «не от мира сего». То есть ничего не видящего вокруг, кроме своего творчества и погруженного только в него. Хотя флирт в рамках его легенды будет вполне уместен, ведь объект вписывается в круг интересов «писателя».
Валери неожиданно подмигнула Антону, коснулась многозначительно пальчиком его груди и тут же повернулась к проезжей части, подняв руку. Такси остановилось почти мгновенно, наводя Антона на мысль, что с машиной было договорено заранее. Он смотрел вслед уезжавшей желтой «Волге» с шашечками на крыше и размышлял. Все что угодно можно было объяснить легко и просто, кроме одного – зачем француженка заявилась в квартиру умершего знаменитого ювелира. Тем более что были основания полагать насильственную смерть. Изделия Чебыша во многих зарубежных коллекциях, грандиозное хищение в Пушкинском музее, подделки вместо настоящих украшений, смерть Чебыша, француженка в его доме после смерти. Интересная цепочка событий.
Голос полковника Борисова в трубке ответил почти мгновенно. Такое ощущение, что шеф ждал этого звонка с нетерпением.
– Что у тебя. Говори, я один в кабинете.
– Григорий Максимович, мне нужна информация о некой мадам Валери Роба. Предположительно французская подданная, имеет отношение к выставке драгоценностей из экспозиции Лувра.
– Чего, чего? – Голос полковника явно изменился. – Ну, ты даешь! И как ты на эту мадам вышел?
– Она вышла. Точнее, заявилась на квартиру Чебыша, где я как раз был с участковым.
– Ну-ка, подробнее.
Антон пересказал всю историю в деталях, включая и свою реакцию, и предстоящие намерения. В пересказе все выглядело как-то комично и нелепо, но Борисов слушал внимательно и сосредоточенно. Это было понятно по его молчанию, если бы полковник считал все это чушью, он заявил бы об этом мгновенно.
– Хм, любопытно, – наконец произнес Борисов. – Значит, девочка сама пришла, убедившись, что квартира была опечатана и что внутри полиция. А зачем ей это?
– Например, затем, что она в самом деле захотела посетить квартиру знаменитого мастера. Вы не думаете, что она могла элементарно говорить правду?
– А ты так думаешь? – удивился Борисов. – И это после того, что ты мне рассказал, включая и твои сомнения?
– Она иностранка,
– Ладно, Антон, я наведу справки об этой даме. Как только будет информация, я сразу тебе перезвоню. Она хоть красивая?
– Я бы сказал, что мастерски красивая, – ответил Антон.
– А что это значит? – поинтересовался полковник, но после короткой паузы догадался. – Хотя понимаю. Наверное, безупречный внешний вид, профессиональная улыбка, умение обольщать в любой ситуации и любого мужчину. Не увлекайся там!
Антон улыбнулся, пряча мобильник. И здесь начинается все точно так же. В Екатеринбурге Быков все упрекал его девушками, здесь новый шеф начинает намекать на то же. Прежде чем повернуть в сторону двора, где стояла его машина, Антон с ожесточением хлопнул себя по лбу. Все-таки попался он в сети чар француженки. Ведь напрочь забыл, что у него сегодня свидание с Анной. Пришлось снова лезть за телефоном и на ходу придумывать оправдание.
– Аня. – Антон впервые использовал уменьшительное от имени при обращении. Это должно было сгладить неприятный момент. – Аня, простите меня. Дело в том, что мне срочно нужно уехать сегодня вечером. Возможно, что меня не будет день-другой. Я очень сожалею, что мы не увидимся, как намеревались…
– Что-то случилось? – спросила Анна, и в ее голосе Антон уловил явное и почти неприкрытое сожаление. – Какие-то проблемы?
– Нет, ничего страшного и серьезного. Хотя как раз серьезное. Это обязательства… я просто договаривался о встрече кое с кем из высокопоставленных чиновников… ну, и теперь отнекиваться нельзя. Работа такая!
– Я понимаю, – грустно ответила Славина, – работа…
– Как раз главная моя работа у вас в музее, – заверил Антон женщину. – Мне больше дают ваши рассказы, чем все эти встречи с чиновниками. Если вам наши встречи и наше общение кажутся интересными, то я просто счастлив, что меня с вами свела писательская судьба.
Они попрощались весьма неопределенно. Антон представил себе некрасивое лицо Анны, ее не совсем современную одежду, далекую от совершенства фигуру. Конечно, француженка выглядела гораздо эффектнее, но… Как бы это сформулировать… Своя, даже страшненькая, как-то роднее, чем иностранка, пусть и красоты неземной. У русской и характер проще, и поступки и мысли предсказуемы, а у этих современных дам и леди из-за границы все не так. Или ему Анну просто жалко? Вся такая одухотворенная, вся в истории, в своей работе, ей не до модных кофточек и джинсиков. Душа – вещь, конечно, хорошая, но видна не всегда.
Антону показалось нечестным, если он будет использовать Анну для своих оперативных целей. Она ведь ни в чем не виновата. Не виновата, но и не спросишь ее прямо. Увы, нужно с ней общаться и выуживать крохи информации о преступлении. А она о нем может ничего и не знать, кроме того, что оказалась перед фактом подмены некоторых изделий. Не хотелось думать, что она как-то связана с преступниками.
Ресторан «Версаль» Антону не понравился, но он старательно делал вид, что считает его чуть ли не олицетворением Франции. Что думала Валери, было неизвестно, потому что француженка только улыбалась ослепительной улыбкой и не сводила с Антона своих светлых бездонных глаз. На них оборачивались, когда они шли по улице, на них оборачивались и из-за соседних столиков. Не дай бог начнут приглашать танцевать, как это у нас любят, подумал Антон.