Кротовский, вы сдурели

Парсиев Дмитрий

— Не отберут, — жестко отвечает Сильвего, — Уже недалеко осталось. Вон туда сворачивай.

— Точно туда? — засомневалась Травка, — Там какое-то поместье… очень-очень богатое поместье. Оно нам надо? Портить отношение с хозяином целого замка?

— А вот это моя забота, — ответила Сильвего, — Езжай.

— Там на въезде ворота закрыты, — предупреждает Травка.

— Плевать, тарань.

Травка пожала плечами в нерешительности. И я ее сомнения снова разделяю, если Сильвего съехала с катушек, ее право. Но пусть в одиночку

влазит в самоубийственные авантюры. Нас-то зачем за собой тащить…

— Тарань, — жестко повторила Сильвего и надавила на Травкину коленку, втапливая педаль.

От мощного удара кованые ворота вогнуло внутрь. Наш грузовик помчался по ажурной дорожке, явно не предназначенной для проезда большегрузных фур. Проехав еще метров двести, Травка остановила машину.

— И куда ж мы, твою изнанку, заехали? — спросила она нервно, — Кадээровцы и то побоялись сюда соваться.

Действительно, не только преследующие нас машины тормознули перед выбитыми воротами. Летающий транспортник тоже завис в воздухе, не решаясь пересечь границу поместья.

— Здесь будте, — бросила Сильвего, выпрыгнула из кабины и пошла по дорожке к замку.

Из самого замка ей навстречу вышла очень пожилая и очень аристократическая дама.

— Рута, девочка моя, — аристократическая дама заключила инспектора в объятиях, — Ты как всегда… не можешь без экзальтаций…

— Я че-то не понял вот щас, — поинтересовался Гусь, — Они знакомы?

— Судя по объятиям, даже родственники, — Ниндзя разлепил оба глаза.

Сильвего повернулась к нам и помахала призывно. Пришлось гасить фары и тоже выбираться из машины. Мы предстали перед старушкой божьим одуванчиком, по какому-то наитию все как один встав по стойке смирно.

— Бабушка, знакомься, мои друзья: Травка, Ниндзя, Гусь и Кротовский… ребята, позвольте представить, моя бабушка принцесса Киртасская… ну вы чего рты пораскрывали? Загоняйте машину в гараж. Уже почти полночь, в бабушкином доме не принято ложиться так поздно…

А я и не заметил, как полночь подступила. Мы залезли обратно в кабину. Под всеобщее гробовое молчание Травка загнала фуру в гараж и я просто дождался в машине, когда меня перенесет в обычный мир.

На этот раз меня не будили ни ночью, ни ранним утром. Так что рабочий день начался в восемь, как у всех нормальных служащих. Первой ко мне на прием заявилась Мила Хоромникова.

— Кротовский, у меня неплохие новости.

— Отлично. Приятно начинать день с неплохих новостей. Слушаю.

— Во-первых, курс рубля к фунту начал выравниваться. Еще не по двенадцать за фунт, но уже и не семь.

— И какой сейчас курс?

— В диапазоне от девяти до девяти с половиной. Для нас это уровень комфорта.

— Значит, скупку фунтов продолжаем?

— Конечно. Нам это выгодно. И я бы хотела удержать такой курс обмена до конца осени.

— Понимаю, хочешь выкупить у фермеров урожай этого года.

—

И не только этого года, — Мила тонко улыбнулась, — За твои грузовики и трактора они делают сорокапроцентный взнос. Остальное будут выплачивать урожаем следующего года… по фиксированным расценкам.

— Ловко.

— Еще бы. Считай, их следующий урожай я уже выкупила по текущему курсу.

— Значит, трактора и грузовики пользуются спросом? Я немного выпал из курса событий. Других дел навалилось.

— Ну ты даешь, Кротовский, — Мила надула губки, изобразив осуждение, — Я твоих машин на полгода вперед продала.

— В смысле наполгода вперед? Ты продала грузовики, которые еще не произведены?

— И трактора тоже. Не вздумай меня подвести. Твой завод должен работать на полную мощность. К следующей посевной мы должны все поставить.

— Так-так-так. Мила, обожди. Это все здорово, но ты берешь предоплату только в сорок процентов. У меня нет такой маржи, чтоб на сорока процентах выйти хотя бы в ноль.

— Я дам тебе ссуду… беспроцентную… папенька одобрил. Не надо глядеть на меня таким букой.

— Ох. Какой хоть будет размер ссуды?

— Двадцать пять процентов от стоимости техники. Только не говори, что тебе этих денег не хватит для работы завода.

— Э… у… я и не говорю… вполне хватит. Завод по миру не пойдет.

— Ну вот то-то, Кротовский. Лучше бы спасибо сказал. Я тебе сбыт наладила, а ты дуешься.

— Вовсе я не дуюсь, Мила. Ты все прекрасно организовала. Просто ты меня перед фактом ставишь…

— Сам виноват, Кротовский. Носишься, как угорелый. Тебя не застать. С твоей Анютой я все согласовывала. Она полностью одобрила. А у меня тоже нет времени ждать. Приходится на ходу подстраиваться.

— А… если с Анютой, тогда другое дело. Так бы сразу и сказала. Ты умница, Мила. Без тебя мой завод мог и вовсе встать.

— Уже лучше, Кротовский, — одобрила Мила, — Теперь по фунтам. Я обещала Фоксу, что не выпущу тебя из кабинета, пока ты с ним не встретишься.

— Ох. Зови Фокса. Чего уж там.

— Одолжений мне не делай, Кротовский. Это ты мне кругом должен, — Мила крикнула в сторону двери, — Фокс… Фокс, заходи уже. Где ты там застрял…

В кабинет из приемной вошел Джимми Фокс.

— Здравствуйте. Рад видеть, — банкир как всегда излучает оптимизм.

— Здравствуйте, Джимми. Какие новости?

— Все неплохо. Ажиотаж первых дней спал, но на рубли по-прежнему имеется устойчивый спрос. Впрочем, по мере наполнения города рублевой массой он будет снижаться. Вот выписка по банковским операциям, — Джимми протягивает листок бумаги.

— Еще триста тысяч фунтов выкупили? — поражаюсь, — Английский банк еще не объявил нам войну?

— Английский банк ничего поделать не может, — радостно сообщает Фокс, — Любой ход английского банка только ухудшит его положение, в шахматах это называется…